Золотце ты наше. Джим с Пиккадилли. Даровые деньги (сборник). Пелам Вудхаус

неплохой. Немножко глуповатый. Давно его не видел.

      – Он друг Несты. Я встретила его однажды. Он станет тебе рекомендацией.

      – Кем-кем?

      – Тебе же понадобится рекомендация. По крайней мере я так думаю. Ну и вообще, если ты скажешь, что знаком с лордом Маунтри, то будет проще договариваться с Эбни, ведь этот Огастес у него в школе.

      – А Маунтри все известно? Ты ему рассказала, зачем я хочу оказаться в школе?

      – Не я, Неста. И Маунтри решил, что ты поступаешь как настоящий мужчина. Мистеру Эбни он наплетет все, что мы попросим. Кстати, Питер, тебе придется заплатить что-то директору. Неста, конечно, возместит расходы.

      Тут я в первый и единственный раз выступил с твердым заявлением:

      – Нет. Она, конечно, очень добра, но все это любительская затея. Я иду на это ради тебя и за все заплачу сам. Господи! Вообразить только, еще и деньги за такую авантюру брать!

      – Ты такой милый, Питер. – Синтия взглянула на меня довольно странно и после легкой паузы сказала: – Ну а теперь – за дело.

      И мы вместе состряпали письмо, в результате которого и состоялась двумя днями позже судьбоносная встреча в клубе с Арнольдом Эбни, магистром гуманитарных наук из «Сэнстед-Хауса», Хэмпшир.

      Мистер Эбни оказался долговязым, вкрадчивым, благожелательным джентльменом с оксфордскими манерами, высоким лбом, тонкими белыми руками и воркующей интонацией. А еще он производил впечатление скрытой важности, будто постоянно находился в контакте с великими. Было в нем нечто от семейного адвоката, которому поверяют свои секреты герцоги, и что-то от капеллана королевского замка.

      Ключ к своему характеру он раскрыл в первую же минуту нашего знакомства. Мы только что уселись за стол в курительной, когда мимо прошествовал пожилой джентльмен, бегло кивнув нам на ходу. Мой собеседник тут же, чуть ли не конвульсивно вскочив на ноги, ответил на поклон и снова медленно опустился в кресло.

      – Герцог Дивайзис, – полушепотом сообщил он. – Достойнейший человек. Крайне. Его племянник лорд Роналд Стоксхей был одним из моих учеников. Замечательный юноша.

      Я заключил, что в груди мистера Эбни еще горит старый феодальный дух.

      Мы приступили к делу.

      – Итак, мистер Бернс, вы желаете стать одним из нас? Войти в гильдию преподавателей?

      Я попытался изобразить, будто единственно того и жажду.

      – Что ж, при определенных обстоятельствах, в которых… э… могу сказать, нахожусь и я сам, нет профессии более радостной. Работа наша крайне важна. А как поразительно наблюдать за развитием молодых жизней! Что там, помогать им развиваться. В моем случае, могу добавить, существует дополнительный интерес – в моей школе формируются умы мальчиков, которые в один прекрасный день займут место среди наследственных законодателей, этой маленькой группки энтузиастов, которые, несмотря на вульгарные атаки крикунов-демагогов, по-прежнему вносят свою лепту, и немалую, в благосостояние Англии. Н-да…

      Он приостановился. Я сказал, что придерживаюсь