ЛЯДЬ. Исаак Ландауэр

не подумай ничего, моя радость. Машка у нас не по этой части, ей вообще всё физкультура и никакой радости, – безрадостная продемонстрировала полный немой покорности взгляд. – Но и заводит притом с пол-оборота. Мужики её любят, не так, конечно, как тебя, но прямо светятся – глядь, какой бормотухи на радостях отгрузили шесть бутылок. Вот только без ума совсем, пропадёт одна, – бестолковая согласно закивала головой. – Ты же не против компании, площадь ведь позволяет…

      – Нет, конечно, только никаких гостей, наркотиков и шума.

      – Уже всё объяснила, Мари на всё согласная.

      – Она немая у тебя, что ли?

      – Наоборот, но если рот откроет не для дела – пиши пропало, такая дура, что хоть святых выноси. Правда ведь, моя радость, – и она плотоядно вцепилась долгим поцелуем ей в губы. – Хороша девка, огонь. Будешь у меня заместо гребного тренажёра.

      – Не помню, чтобы ты занималась спортом. Тем более однополым.

      – Перестань, в самом деле. Или лезь к нам, или дай покуражиться – с такими-то дойками. Напилася я пьяна, – затянула Натали более, чем характерную песню, обеспечив себе долгожданный покой наедине с зазнобой.

      Мария, или Мари, появилась в их жизни случайно, как и положено являться всему сколько-нибудь стоящему. Отсидевшая на тяжёлых наркотиках два года и бросившая в один день заодно с поставщиком-сожителем, руководствуясь единственным «надоело», молодая девушка с дешёвым, но внушительным бюстом поимела от Малой прозвище «Длинный Чулок» за… за всё. Пребывавшая в абсолютном перманентном безденежье, вечно в чём-то виноватая, гениальная в выборе наименее подходящих мужчин – которые в лучшем случае оказывались жестокими трусливыми ревнивцами, она оставалась, пожалуй, самым жизнерадостным человеком из всех. Трое благоверных, предшествовавших знакомству трёх подруг, по очереди пытались её зарезать, удачно продать в Марокканский бордель и нашпиговать опиатами до распада личности. Обо всех вспоминала она с теплотой и всем готова была протянуть руку помощи, заодно уж с чем-нибудь более приятным, если не имелось на тот момент в активе иных серьёзных взаимоотношений полов. Кончила девизом «секс только с любимым», который закономерно и привёл её в профессию, ведь чувство, рождённое одним лишь эстетическим притяжением, нежизнеспособно от природы.

      Её быстро оценили за бесхитростную весёлость и готовность развлекаться без оглядки на утро, погоду и обстоятельства, включая непреодолимой силы. Что решительно не изменило её материального положения, зато желанных горестей и разочарований в жизни существенно прибавилось. Без них она не могла, не чувствовала и не жила вовсе. Без них, наверное, Мари сошла бы в привычном значении слова с ума, не в силах выдержать и трёх часов, не омрачённых чем угодно. Магическим образом превращая всё вокруг в неразрешимые конфликты и проблемы, купалась в этих трудностях с радостью, которой не знавала и плескаясь с законным мужем в наполненной розовыми