ЛЯДЬ. Исаак Ландауэр

Любовь – это когда он делает с ней всё что хочет, и сама суть её отзывается ему. Всё остальное – только сублимация. Ни дня, ни часа, ни секунды они ей не врали. Если желание уходило, вслед за ним уходили и они. Возвращаясь исключительно с ним же.

      Парадоксально и гнусно, но зацикленное на регламентировании общество вытравило чистоту и непредвзятость отовсюду, превратив всякую единицу в носителя внушительного списка запретов, не имеющего и, что куда важнее, не желающего иметь представления об их источнике, закономерности, оправданности и последствиях. Человек больше не мыслит, но транслирует, передавая далее по цепочке полученную информацию. Что даёт первоисточнику возможность сначала искажать, затем превращать, а после уже создавать – всё, что потребуется. Вертикаль не только власти, но и мысли. Добровольное превращение индивидуума в кластер и программный код. Горячо желанное превращение, вряд ли, к слову, имеющее какую-либо центральную направляющую длань, разве кучку оседлавших стихийный процесс бенефициаров. Чья основная задача не столько править – процесс не требует больше усилий, сколько спасти остатки собственной личности от вируса распада. Абсолютная информация, терабайты личного мнения сжались до единственной формулы видения: хочу быть рабом, при условии, что все вокруг тоже рабы. Возможно, более успешные, богатые и красивые. И тем не менее. Которые также боятся и трепещут. Замечают и рапортуют. Братья и сёстры.

      «Они хотят быть хозяевами, понимаешь, – однажды всё-таки напившись, исповедовался ей вернувшийся из очередной командировки Натахин фаворит. – И они правы. Зачем быть стадом всем, если довольно и девяти десятых. Пусть живёт сильный, полнокровный, решительный, а остальные, выживая, на него работают. До тех пор, пока Акела не промахнётся. Тогда кровь обновится – ясное дело, не без крови, ну так ведь естественный благословенный природой ход вещей. Никакая железная рука не согнёт народ, который не хочет согнуться. Вот только он же хочет… Так пусть лучше военная демократия с переворотами, резнёй и чем угодно, что выбросит на поверхность достойного – быть выброшенным на эту самую поверхность в это самое время. Нежели пожизненная стабильность диктатуры, обеспеченная тотальным колпаком с действенным аппаратом насилия. Невосприимчивая под ядерным зонтиком к внешним раздражителям.

      За что их бомбят, знаешь? Под знаменем пророка они хотят вычистить под корень информационную эру. Там ведь всё запрещено – даже книги. Они режут чужакам глотки, да – потому что там их земля. И никакую импортную свободную прессу там не хотят, о чём орут без устали на каждом углу, но их не слышат. Откуда, по-твоему, столь поразительное единство всех и вся государственных мужей, когда речь заходит о них? Как жаль, что дело уже проиграно, иначе непременно поучаствовал бы. Но теперь загонят дронами в горы, превратив в пещерных людей. Сотрут в порошок континент, оставив будущую житницу под паром полураспада. Жаль».

      Красота существует ради красоты. У неё нет обязательств,