Чёрный город (с иллюстрациями). Борис Акунин

медовая нежность у него не вызвала.

      «Как же мне надоел этот театр Клары Гасуль! В следующий раз, честное слово, полюблю женщину, в которой нет вообще никакого притворства. Женщину, которая что чувствует, то и говорит».

      Давать такие обещания было легко. Фандорин был абсолютно уверен, что время любви для него закончилось. И слава богу.

      Причина, по которой жена упрашивала его присутствовать на рауте, была понятна. Клара любит только те скандалы, мизансцену которых разработала сама. Здесь же могла возникнуть ситуация, в которой главным поводом для сенсации станет не сама «этуаль», а загадочное отсутствие ее мужа.

      – Увы, – сказал Фандорин с жестокосердным удовольствием. – Никак не получится. Прошу п-простить.

      В глазах Клары вновь мелькнуло беспокойство. Так бывало, если что-то ускользало от ее понимания.

      – У вас съемка. Группа ждет. – Эраст Петрович слегка поклонился режиссеру. – Не смею мешать вашему возвышенному труду.

      – Да-да. Пора! – Леон громко захлопал в ладоши. – Дамы и господа, все сюда! Работаем, работаем! – Он повернулся к продюктёру. – Мсье Симон, вы помните, что у нас сегодня еще уличный экшн? Нападение ассасинов.

      – Конечно! Там потребуются краски заката. Улица перегорожена, рабочие готовятся. К девяти всё будет сан-репрош.

      – Негры приехали?

      – Жду с сегодняшним пароходом. С этой проклятой забастовкой многие рейсы отменены. Но была телеграмма из Астрахани: отплыли, будут.

      – Забастовка, забастовка! Невозможно работать! – топнул ногой режиссер. – Что за сераль без мавров? Неужто съемка опять сорвется? Любая другая группа уже разорилась бы из-за этих простоев!

      – С вашим дядюшкой нам это не грозит, – сладко молвил Симон.

      В дверь заглянул Маса, которому, видно, наскучило торчать в вестибюле.

      – Хоть киргиза доставили! – обрадовался Лион. – Почему не переодет? Сделайте его монгольским евнухом. Переснимем сцену в гареме.

      Маса заинтересованно спросил у Фандорина по-японски:

      – Что такое ебнух?

      Было видно, что сняться в кино он совсем не против.

      Эраст Петрович перевел:

      – Канган.

      – Нет, ебнух не сограсен. Другая рорь есчь?

      – Может быть, вашей милости угодно сыграть калифа багдадского? – саркастически осведомился Арт и протянул свою украшенную разноцветными стекляшками чалму Масе.

      – Что такое карифу, господин?

      – Арабский сёгун.

      Японец остался доволен.

      – Хоросё. Карифу мозьно.

      И стал пристраивать чалму себе на голову.

      – Черт знает что! – Режиссер беспомощно оглянулся на ассистентов и актеров, толпой входивших в павильон. – У меня нервы на пределе, а мне подсовывают полоумного киргиза! Отберите у него мой тюрбан!

      – Маса, милый, как я вам рада! – сказала, приблизившись, Клара.

      Лицо японца будто окаменело. Он церемонно поклонился.

      – Курара-сан…

      Актриса