Чёрный город (с иллюстрациями). Борис Акунин

бормотал Эраст Петрович. – Маса, не отставай. Потеряешься.

      – Не может быть, чтобы здесь жили исключительно умные некрасивые женщины, – сказал японец, провожая взглядом каждую фигуру в парандже (женщин с открытыми лицами здесь не было, ни одной). – В природе такое невозможно. Нужно проверить.

      ^{Женщины в чадрах}

      Как странно, думал Фандорин. Восточный город, спрятанный внутри европейского. Будто идешь по закоулкам константинопольского Беязита. Ведь это Российская империя, это двадцатый век, а словно другой мир и другая эпоха. Возможно ли, чтобы Кузнецкий Мост и эта сказка Шахерезады существовали в пределах одного государства? И сам усмехнулся: что брать Кузнецкий Мост? Европа находилась гораздо ближе, в двухстах метрах отсюда – и ничего, как-то всё это уживается вместе.

      – Я обязательно должен заглянуть под черную сетку, – всё переживал Маса. – И под халат, конечно. Вряд ли мы еще когда-нибудь попадем в Баку, эта тайна будет мучить меня.

      Второй поворот направо после третьего поворота налево закончился тупиком: слепой стеной без окон и дверей. Пришлось повернуть обратно.

      Повсюду – на тротуарах и приступках, на подоконниках, даже на крышах – сидели, лежали, гуляли кошки.

      – Мы в кошачьем царстве, – сказал Маса, утирая вспотевший лоб. – Я предпочитаю собак. Но их здесь нет.

      – У м-мусульман собака считается нечистым животным.

      – Кто бы говорил о чистоте…

      Японец зажал нос – они проходили, уже в который раз, мимо кучи гниющих отбросов. У Фандорина возникло подозрение, что это одна и та же помойка и что они вертятся по заколдованному кругу.

      – Мы з-заблудились.

      Он попытался спросить дорогу, но женщины молча шарахались от человека в европейском костюме; мужчины отворачивались и шли мимо.

      – Такое ощущение, что здесь никто не знает по-русски! – развел руками Фандорин.

      Маса, снисходительно наблюдавший за действиями господина, сказал:

      – Есть язык, который понимают все. Возьмите веер, обмахните лицо. Оно у вас похоже на вареную свеклу.

      Он встал посреди мостовой, поднял руку. В пальцах покачивалась рублевая бумажка.

      Сразу же остановились двое прохожих: один в коричневом халате и чалме, с неестественно красной бородой; второй с большими усами, в драной черкеске и облезлой папахе.

      – Мечечь Мухамэдо, Кичик-кара, – объявил Маса. И его отлично поняли!

      Произошла короткая потасовка: папаха оттолкнула чалму.

      – Ходи за мной, пожалуйста!

      Через пять минут Фандорин с Масой оказались на месте киносъемки.

      На маленькую немощеную площадь, которую окружали покривившиеся дома, пройти было нельзя: все подступы охранялись статными усачами в бараньих шапках, с одинаковыми желтыми кобурами и внушительными кинжалами на поясе. Фандорин предположил, что Симон нанял какую-нибудь местную сторожевую фирму. Очень разумно, с учетом высокого уровня преступности в городе.

      Остановились на прилегающей улице, под пузатым минаретом (это и была мечеть Мухаммеда). Здесь сгрудилась вся