Дом на мосту. Константин Нагаев

«как в старые годы», кто-то смог отговорить. Все начали прощаться и по одному пропадать.

      – Поехали ко мне? – икнув, сказал Рус.

      – У меня есть, если честно, планы на Мику.

      – У неё на тебя тоже. Я узнавал.

      – А что твоя жена скажет?

      – У нас две свободные спальни, да и в принципе ей обычно как-то похуй.

      – Тогда я за.

      Теймур вынес нам громадный пакет со снедью, накинув сверху вискарь и бутыль белого. Долго прощался. Настойчиво предлагал обращаться по любым вопросам.

      Мика повисла у меня на руке, я приобнял.

      Мы поймали такси, в котором я и забыл наградной микрофон.

      Дурка • Нина

      После завтрака я вышел на двор покурить. Было солнечно и прохладно.

      Ко мне подошла Нина.

      – А можно с вами покурить?

      Я протянул ей открытую пачку.

      – Да нет, у меня свои есть. Я просто одна не курю.

      Мы закурили и замолчали.

      – А я вот зиму совсем не люблю, – сказала Нина. – Голова всё время от шапки болит. Пить хочется постоянно, холодно.

      – Даже если тепло одеться?

      – Это же столько одежды надо, а у меня её мало. Да и не нужна она мне. Я летнюю одежду люблю. Платья.

      – Вам, наверное, очень идут платья.

      – Да, я на день рождения пришла на работу в платье, все хвалили.

      – Нравится вам здесь?

      – Здесь мне всё знакомо и понятно. Работа непростая, но знакомая. Пациенты тоже уже как свои, хотя Шефалович порой и ругает меня за слишком личное отношение. Говорит, что потом расставаться трудно будет.

      – Скорее всего, он прав.

      – Он всегда прав, даже если мне это не нравится.

      На пороге появилась старшая сестра и махнула рукой.

      – Зовут. Мне пора. Выбросите?

      Я принял её окурок. Она убежала внутрь. Откуда-то выпрыгнул Цыган.

      – Испугал, блядь!

      – Гулял тут, смотрю – ты с Нинкой шушукаешься.

      – Мы, взрослые люди, не шушукаемся, а общаемся.

      – У меня папка с мамкой тоже общались, а потом я появился.

      – Ну не идиот ли?

      Он заржал и тут же убежал.

      Дневник из дурки • Родители

      Отец мой был человеком тихим, не имевшим иной радости, кроме существования. Часами мог сидеть, глядя на ветку, через которую свет пробирался в комнату. Практически ничего не говорил, лениво курил, время от времени вздыхая, перед тем как закурить вторую.

      Работал в отделе кадров при железной дороге, на должности, не требующей особой тяги к жизни. Уходил и приходил с работы в одинаково нейтральном состоянии.

      Мать же, напротив, была скопищем сил, не подвластных покою. Она явно не любила отца – я не могу вспомнить, чтобы они сидели вместе дома на старом диване, казавшимся тогда мне центром вселенной. Гнобила она его за всё, монотонно шипя сквозь зубы на каждое движение, на каждое оброненное слово. Работала она заведующей гастрономом и любила свою работу примерно как отца.

      Появился