Дом на мосту. Константин Нагаев

участок до сужения. Может, вам на карте показать?

      – Нет, спасибо. Продолжайте.

      – Сейчас встали в мягкие грунты. Янис взял на себя прохождение участка, а я приехал, от его имени, просить «овечку» для испытаний.

      Я протянул ему записку.

      Соболев прочитал бегло, затем сел, закурил и прочитал ещё раз уже внимательнее.

      – А что вы думаете об этом Янисе?

      – В работе спорен, немного нервный, но я списываю это на прошлое. Очень, – я выделил слово, – много общается с бригадой.

      – Ну, задача у него такая – общаться, но вы присмотритесь. Если вдруг что, сразу телеграфируйте.

      – Ну, телеграфа у нас пока нет.

      – Поработайте хорошо – и будет. А что за поп у вас там на участке?

      Я растерялся, но постарался не подать виду.

      – Алексей. Крестьянского происхождения. Был вовлечён в церковь с подачи отца, но с приходом советской власти полностью поменял мировоззрение. Работает за троих, несмотря на травмы. Не жалуется. Посторонних разговоров не допускает.

      – Хорошо. Но вы тоже присмотритесь.

      – Обязательно.

      Соболев снова встал и подошёл к окну.

      – «Овечку» я вам сейчас дать не могу, минимум через три недели.

      – Я думаю, это вполне реальный срок. Как раз проложат отвод.

      – Вам надо отдохнуть, Егор Павлович. Я премирую вас от горкома квартирой на проспекте Пролетариата – как раз вчера освободили. Ключи возьмёте у коменданта. Скажете, от квартиры Мысиковых. Бумаги оформите позже.

      – Спасибо.

      – Не смею задерживать.

      Судьба зло подшутила: квартира оказалась в двухэтажном доме прямо напротив нашего старого. Гора чужой одежды была свалена на диване в зале. По полу разбросаны разорванные книги. В мойке на кухне, меж битых тарелок, валялся одинокий серый носок. Потратил день на то, чтобы всё лишнее вынести к дворницкой. Меня преследовало чувство, что я убил живших здесь людей.

      Вечером курил на балконе, наблюдая, как в моём настоящем доме жарила рыбу какая-то уставшая тётка громадных размеров.

      Ночью пошёл дождь. Проснулся от звука капающей воды – заливало дальнюю комнату. Я подставил таз, а поутру первым делом залез на чердак. На углу сгнили стропила, и крыша провалилась внутрь. Съездил в депо, выписал доски и гвозди, добыл два листа жести и остаток недели занимался восстановлением кровли.

      На вторую неделю зашёл в рабочую столовую за пайком. Возвращаясь назад, завернул в сквер, сел на лавку. Солнце разморило, и я задремал.

      Проснулся от того, что кто-то тряс за плечо.

      – Что, где?

      – Вы, видимо, уснули, – услышал я тихий женский голос.

      Серый берет, тонкий платок, плащ не по погоде, невысокого роста, щуплая. Несуразные ботинки, обычное лицо и невероятно огромные серые глаза.

      – Усталость. Бывает. Как вас зовут?

      – Анна. А вас?

      – Егор. Присядете? Здесь хороший вид на закат.

      – Я знаю. Я сюда каждый вечер хожу, когда тепло.

      – А я раньше ходил. Чем занимаетесь, Анна?

      – Я в библиотеке при фабрике работаю. А вы?

      – А