Каким я был. Мег Розофф

нашу жизнь в хорошенькую аккуратную линию от рождения до смерти. Несомненно, полицейское управление должно было получить информацию из какой-то социальной службы, и против имени Финна обязан был появиться огромный вопросительный знак с пометкой «Почему этот мальчик не в школе?».

      Я огляделся вокруг. Этажерка, набитая книгами, картина в раме – изображение корабля, под окном топчан с тощим матраcом и линялым полосатым одеялом.

      – Но как ты живешь?

      Он смотрел непонимающе.

      Разве не очевидно?

      – Деньги. Еда.

      – Я работаю на рынке. Таскаю ящики.

      Я старался подавить раздражение.

      – А как же школа?

      Мое возмущение заставило Финна улыбнуться. Его улыбка!

      – Я не хожу в школу.

      – Не ходишь в школу?

      – Никто не знает о моем существовании, – объяснил он снисходительно. – Мое рождение не регистрировали.

      Ничего себе! Прекрасное начало жизни. Не только живет один, без родителей, и не ходит в школу, он вообще официально не существует. Я не верил своим ушам. Сельская дыра, конечно, но не настолько же. Немыслимо, чтобы в двадцатом веке, в современном государстве, заботящемся о благосостоянии граждан посредством безжалостного подчинения правилам и беззастенчивого использования служебного положения, мальчик мог просто вывалиться из жизни общества.

      Завидовал ли я? Это слишком слабо сказано.

      Я хотел уверить Финна (хотя ему вряд ли были нужны уверения), что я сделаю все возможное, дабы сохранить его рискованное существование в тайне. Я мало знал Финна, но хорошо понимал – он беспомощен перед властями, его легко разоблачить и схватить, пусть и с самыми лучшими намерениями. Совести у них нет, поместят в какой-нибудь мрачный детский дом, типа диккенсовского. Там Финна будут травить, унижать, насиловать и в конце концов найдут в унылой жалкой комнатушке в петле из простыни.

      Я многого не знал, но это я знал точно.

      Еще с десяток вопросов требовали ответа, но прежде, чем я открыл рот, вопрос задал Финн:

      – Ты в школу вообще-то возвращаться собираешься?

      Я понял намек и удалился.

      Он закрыл за мной дверь. В последний раз мелькнуло его непроницаемое, невозмутимое лицо. Отлично.

      Правило номер три: правила применимы не ко всем.

      Риз ждал меня в спальне, страстно желая посекретничать. А я ему ничего такого не обещал.

      – Ну что? – Он словно встал на задние лапки, глаза горят нездоровым огнем.

      – Чего тебе?

      На историю я уже почти опоздал.

      – Ты говорил…

      Вдруг до меня дошло.

      – Я просто хотел отлить, Риз. А ты что подумал?

      – А… что с тем парнем?

      Мое сердце остановилось. Я собрал учебники и тетрадки, надел ботинки, не обращая на него внимания.

      – Я его видел.

      – Ну и молодец!

      Я вышел из комнаты. Риз был жалок, как всегда. Тогда это меня не трогало, как и многие другие человеческие слабости.

      Глава