Держава. Том 3. Валерий Аркадьевич Кормилицын

принёс откуда-то слабый запах горелой соломы и звук вальса «Ожидание» из далеко игравшего граммофона.

      На другой берег прудика вышел китаец в синих коротких штанах и, зайдя по колено в воду, стал поить ушастого ослика, обмахиваясь конусной соломенной шляпой.

      Глеба с Натали он не заметил.

      Зачерпнув ладонью воду из родника и пригубив её, Натали легко поднялась, уронив с колен раскрытую книгу, и со словами: «Воистину Воскресе», – поцеловала офицера холодными и влажными от родниковой воды губами.

      Но Глебу они показались горячими и сладкими.

      – Всё-всё-всё, – коснувшись указательным пальцем его губ, уселась на примятую траву и подняла книгу.

      А в душе у Рубанова звучала музыка… Даже не музыка, а какой-то трепетно-нежный мотив, то грустный, как прощальный журавлиный крик, то радостный, как песня жаворонка в синем небе. И почему-то виделась жёлтая роза на клавишах рояля…

      И вновь полились звуки вальса. А рядом жёлтые глаза, смеющиеся губы, озерцо, родник и зелень травы с ромашками… «Боже, – подумал он, – вот так и начинается любовь…»

      Китаец, напоив ослика, ушёл, и одни остались одни…

      – Ну почему я учился играть на балалайке, а не на благородной гитаре, – воскликнул Глеб. – Сейчас бы исполнил песнь о любви.

      – А что можно исполнить на балалайке? – подняла ладонь Натали, приглашая медленно летящую бабочку сесть на неё.

      – Балалайка может разрушить пять пудов чеховской любви и привлечь вашего красноносого санитара. Кстати, он разлил спирт и, безмерно страдая, совершенно трезв, как и я, – отогнал пчелу, а заодно и красочную бабочку.

      – Ну вот! – огорчилась Натали. – Вы испугали мою бабочку. Чтоб искупить вину, исполните что-нибудь балалаечное, – вздрогнула, услышав бодрый напев популярной маньчжурской песни:

      Может завтра в эту пору

      Нас на ружьях понесут,

      И уж водки после боя

      Нам понюхать не дадут…

      – Как вашему санитару, – напрочь перечеркнул он лирический настрой.

      – Вы не только бабочку, вы и меня напугали, – увидели во всю прыть несущуюся к ним Ильму.

      – А что изволите читать, Наталья Константиновна? – потрепав псину, поинтересовался Глеб.

      – Граф Сергей Рудольфович Игнатьев презентовал книгу рассказов Леонида Андреева, – повертела в руках томик. – К доктору недавно его друг приезжал, врач Вересаев, так они очень нелицеприятно отзывались о рассказе «Красный смех», – нашла нужную страницу.

      – Никогда о таком авторе не слышал, – без интереса глянул на книгу Глеб, и для смеха продолжил: – Пушкина знаю, Лермонтова знаю, этого, как его, Гоголя, а Андреева не знаю… Это брат мой – знаток отечественной словесности, – не заметил, как дрогнула рука Натали, и она непроизвольно вздохнула. – Чем, интересно, эскулапам не понравился рассказ?

      – Повежливее, господин казак, с господами врачами, – улыбнулась девушка, отбросив мысли об Акиме. – Как поведал потом доктор, его друг раскритиковал андреевский «шедевр»,