Оазис человечности. Часть2. Власть фортуны. Марк Веро

ужас стократ сильнее, и Аврора почти убедила себя в том, что перед ней – приспешник тьмы. Подходя к Сервию, она вся внутренне напряглась, в каждую секунду остерегаясь, что он, как прожорливое чудовище набросится ей на спину и станет вырывать клочья волос. И лишь отойдя от него на безопасное расстояние, тихо спросила у друга своего отца:

      – Что все это значит, ты мне можешь объяснить?

      Сервий лишь пожал плечами в недоумении. Еще один страж, пришедший с властным мужчиной, тем временем что-то спешно шептал на ухо начальнику, отчего у того на лице все шире проступала улыбка, но, как только на него посмотрел Сервий, то он обеспокоился и засуетился. Сервий сделал шаг к нему навстречу, намереваясь выяснить, в чем же дело, но начальник тюрьмы лишь состроил скорбную мину и показал руками, что что-либо изменить – не в его силах.

      – Ваш визит закончен, граждане. Придется всем покинуть эти не столь гостеприимные места. Наверх вас проводят, – говоривший мужчина на фоне остальных выглядел внушительно. Он был резок и грозен, и, по-видимому, имел большую власть, раз даже начальник тюрьмы был бессилен. Он даже и не пытался что-нибудь предпринять, а наоборот – сам показал всем остальным пример, начав подниматься по лестнице. За ним проследовал страж, что шептал ему какие-то слова на ухо, а второй страж жестом указал дорогу Сервию и Авроре. Сервий негодовал. Все его добродушие испарилось с приходом человека в более пышном шлеме с красными перьями и с большей властью, чем у него. Но Сервий был разумен, а может, недоставало того желания, что было у Авроры и, не медля, по знакомой дороге поспешил догонять удаляющиеся тусклые огоньки света под визг какого-то заключенного, взбудораженного голосами и огнями.

      Аврора не могла вот так запросто покинуть Лутация, как это сделал Сервий. Она обратила к узнику голову, хотела произнести «Мы еще непременно увидимся при солнечном свете», но смогла выговорить лишь:

      – Мы еще…

      И замолкла: все в ней похолодело, мороз пробежал по коже, и даже волосы на голове обрели, казалось, демоническую волю. Зрелище, что она увидала, было несравнимо ужасней всего того, через что ей до сих пор довелось пройти в этом склепе. Вот кем надо было грозить ей в детстве, а не давно превратившимся в прах Ганнибалом, вот из-за кого она сделала бы все, чего требовали родители, лишь бы он не пришел к ней на ночь. Воплощения детских страхов, с опозданием получили жизнь в образе мужчины в шлеме с красными перьями, которые полыхали, как кровавая заря на закате. Он казался теперь сущим исполином, непомерно великим, заполнившим собой все пространство тюрьмы, как безжалостный паук, оплетя все кругом липкой и вязкой паутиной. В истошном мелькании теней, средь откуда-то сверху падающих капель, в вони человеческих останков и мраке подземелья от него веяло чем-то нечеловеческим, дьявольским. Даже облик его мало походил на людской: одной гигантской рукой он держался за прутья решетки, второй с леденящей вежливостью указывал ей путь; Авроре сдалось, что по его рукам и тоге,