Настоящая любовь, или Жизнь как роман (сборник). Эдуард Тополь

мать на нашей земле хоронить не стала?

      – Они ее на родине похоронили, рядом с отцом, – сказал Мурат.

      – На нашей земле жили, а как хоронить – так тут им не родина, – сказала Бибигюль.

      – А ты молчи! – сказал отец. – Я тебя убью за футболиста. Ты что – среди нашей нации не можешь себе найти футболиста? – И повернулся к Мурату: – Вы нас с матерью тоже на родину повезете хоронить, в деревню, рядом с отцами положите, ясно?

      – Отец, ты что говоришь?! – испуганно сказала мать.

      – Я знаю, что говорю, – сказал отец. – Им не сказать, они не только отца с матерью рядом не похоронят, они вообще свою нацию забудут. Другие, видишь, – родителей на родину везут хоронить, соблюдают нацию, а эти! Футболисты! Женишься на дочке Имана! – сказал он Мурату и повернулся к дочери: – А ты найди себе из нашей команды…

      – Не женюсь я, – сказал Мурат.

      Отец посмотрел ему в глаза, но Мурат выдержал взгляд. Отец усмехнулся.

      – Хорошо, – сказал он. – Если ты так любишь эту с Бондарной улицы, приведи ее в дом, я хочу на нее посмотреть.

      – Отец! – испугалась мать.

      – Ничего, пусть приведет, – сказал отец. – Познакомимся, да! – И усмехнулся.

      – Нет ее тут, – сказал Мурат. – Уехала она, в Белоруссию.

      – А поезда ходят, – сказал отец. – Я деньги на машинке не печатаю, но билет на поезд еще могу купить…

      – Отец! – испугалась мать. – Ты что делаешь?

      – Ну, если ему наша невеста не подходит, пусть свою привезет, – сказал отец. – Если только сможет… – Он посмотрел на Мурата и добавил: – А не сможешь привезти – женишься на дочке Имана. Я сказал.

      Мать запричитала, что это будет позор на ее седую голову – отказаться от невестки своей нации, взять невестку другой нации…

      Отец подошел к ней, положил руку на плечо, сказал усмехаясь:

      – Айши, не плачь. Что она, дура, что ли, – с таким мальчишкой ехать?! Если она мать так похоронила – значит, уже не дура, а взрослый человек. А взрослому человеку зачем муж мальчишка? Он один вернется, мать, все хорошо будет.

      – Один не вернусь, – сказал Мурат.

      – Езжай, посмотрим, – сказал отец.

      Поезд грохотал на стыках рельсов, нагнетая скоростью и грохотом беспокойство и нетерпение в мальчишеской, по сути, душе Мурата. «Тра-та-та! Тра-та-та! Тра-та-та!» – все убыстрял свой ход поезд, и если перевести это на язык музыки, то композитор на нотах этого «тра-та-та» написал бы сверху: «аллегро», «еще аллегро», «аллегро как только можно!»

      А потом сразу стало тихо-тихо.

      Мурат сидел в зелени тихой поселковой улицы крупного белорусского колхоза «Рассвет».

      На другой стороне улицы была двухэтажная музыкальная школа, оттуда доносились негромкие звуки фортепиано и скрипки, а посреди улицы купались в пыли куры, и у водопроводной колонки гуси пили воду, задирая к небу длинные шеи.

      Где-то вдали, за поселком, прошумел поезд.

      Мимо Мурата прошли девчонки лет по четырнадцать, с любопытством оглянулись на этого непривычно «чернявого» парня, сидевшего на лавочке у плетня яблоневого сада.

      Потом по улице промчался