Губки. Девушки! Звезды! Любовь! Приключения!. Анна Май

слово в слово! Только без подписи.

      – Я не знаю, может быть, это просто совпадение… – Анна вдруг почувствовала, что дико устала.

      – Совпадение, как же! – пролаяла злобная старушенция с трясущейся головой. – Пригрел ты, Витечка, змею на груди!

      – Какая же ты дрянь! – словно в замедленном фильме, Анна увидела налитые пьяной ненавистью глаза Ананасова. – Я тебя привел в газету, а ты мне чем отплатила! Чтобы ноги твоей больше здесь не было! Или вышлю из города в 24 часа – ты мои связи знаешь.

      – Я ничего не понимаю, – нет, она понимает, что это сон, что это ей просто снится, – Но можно же выяснить, как так получилось…

      – И выяснять тут нечего, – редактор пренебрежительно махнул рукой, – и так все ясно. Виктор прав: вам не место в нашей газете.

      – Я выясню, в чем тут дело, – с неожиданной твердостью сказала она.

      …Она открыла дверь с наклейкой «Санкт-Петербургские ведомости». За столом сидел аккуратненький чиновник в белоснежной рубашке и прилизанными волосами – типичная канцелярская крыса. Вернее, тихая мышь.

      – Увы, я вам очень сочувствую, – он отводил взгляд от ее заплаканного детского лица, красных молящих глаз, – но помочь ничем не могу. Мы не имеем права разглашать имена тех, кто поставляет нам информацию.

      Анна молча пошла к двери, уже открывая ее, она обернулась:

      – Это сделал Ананасов? – очень тихо спросила она. В глубине души она уже знала ответ. Алкоголику всегда нужны деньги…

      – Да, – чиновник посмотрел ей наконец в глаза. – Он принес вашу заметку как свою и получил за это деньги. И, как я понимаю, свалил всю вину на вас. Такие случаи у него уже были, правда, он еще ни разу не попадался. Все было шито-крыто. Я вам очень сочувствую, но повторяю – ничем помочь не могу. Я не могу даже раскрыть правду: у Ананасова очень большие связи. Вы знаете, что у него отец – бывший шеф КГБ?

      …Она вышла из кабинета, а в голове проносились отрывки каких-то идиотских фраз: «Он же мог спасти и меня, и себя, просто сказав: «я ее знаю – она не могла так поступить». Но он нарочно подливал масла в огонь, орал больше всех; он больной и сумасшедший, а она тоже сумасшедшая, раз связалась с ним. «Он предал меня, он говорил, что я спасла его от самоубийства, а сам меня предал…»

      – 13 ноября, – вслух сказала она. Она не продолжала – она знала, что это означает.

      – Что – 13 ноября? – переспросила Соня.

      – В этот день, то есть через неделю, я решила покончить счеты с жизнью.

      – Что же тебя спасло?

      Анна саркастически улыбнулась:

      – Один добрый человек, оценивший по достоинству мой талант!

      …Словно сквозь ватное одеяло она слушала добрый мужской голос – смысл доходил не сразу:

      – Девочка, ты же умница! Я читал твои статьи. Что ты там делаешь в этой глуши?! Приезжай к нам в столицу – будешь тут учиться, работать, жить у меня. Места хватит: две квартиры, мастерская…

      Анна улыбнулась Соне:

      – Мне терять было нечего – я и поехала.