Инквизитор. Раубриттер. Борис Конофальский

или всё время так по дому ходила? Улыбалась ему, вся румяная, видно, ждала. Захотелось спрыгнуть с лошади побежать к ней, обнимать и целовать. Но нельзя. Люди кругом. Да и не мог он побежать, мог только жалко прихромать к ней. Кавалер ждал, пока Максимилиан подойдёт и придержит стремя, поможет слезть с коня. А на заборе были прибиты две шкуры волчьи. Одна из них огромная, гайская.

      – Бертье добыл? – Спросил он у брата Ипполита, который тоже вышел его встречать и кланяться ему.

      – Да, господин Бертье большое проворство в ловле зверей имеет.

      Каждый день с добычей приходит: либо с волком, либо с кабаном.

      Он подошёл к Брунхильде, обнял и поцеловал два раза в щёки. По-братски.

      А то все смотрят вокруг.

      – Господи, да как вы долго, я жду-жду, а вас всё нет, граф уже письмо прислал, напоминает, что турнир начнётся через три дня, а вас нет. А я и не знаю, куда писать вам. – Щебетала красавица.

      Она за руку привела его к столу, усадила и сама стала ему тарелки ставить. Сама украдкой его по волосам погладит или подойдёт, сядет рядом, руку ему поцелует, тут же вскочит и за другой тарелкой пойдёт. И болтает, и болтает.

      – А я танцы разучила, господин Пануччи все танцы знает, ах, какие это удивительные танцы. Я так хочу потанцевать. Вот, к примеру, павана, ах, какой благородный танец, кавалер даму даже за руку не возьмёт за весь танец, только к рукаву платья может прикасаться, а дама так за весь танец даже не поглядит на кавалера. Только под конец танца они могут чуть-чуть пальцами прикоснуться. Не то, что в деревнях, где парни так и норовят девицу за зад схватит, а некоторые охальник так и за передок щипают, и такое бывает. Их с танцев старики взашей гонят.

      Волков молчит, смотрит на неё, хоть и голоден, хоть и устал с дороги, а он деревенских парней прекрасно понимает. Он бы сейчас и сам эту роскошную девиц за её твёрдый зад схватил бы двумя руками, да так, что ягодицы разошлись бы, так, что от пальцев бы синяки остались, за передок ущипнул бы с удовольствием. Он едва сдерживался.

      – А вот в сюите бранлей… там полная фривольность, так кавалер может держать даму за руку и даже пожимать её. – Продолжала Брунхильда, ставя перед ним поднос с нарезанным хлебом и благоухая при этом, разнося вокруг себя с каждым движением удивительный и терпкий запах молодой и сильной женщины.

      Он бы, наверное, не выдержал бы, да тут как раз Роха пришёл, стал у двери, ожидая приглашения.

      – Зови сюда Хилли и Вилли, – сказал ему Волков, не отрывая взгляда от рук и грудей Брунхильды, которая так и порхала вокруг него.

      Юноши пришли, кланялись Брунхильде, принимая её за госпожу, робко садились за стол. Брунхильда ставила на стол приборы для них. Они никогда не сидели за столом, на котором стояли стаканы цветного стекла, красивая посуда, а перед хозяином стола так и вовсе стоял кубок из серебра. Девка разлила мужчинам вино. Что-то шкворчало на огне, очень хорошо пахло дорогой едой.

      – Сегодня ставьте лагерь, а завтра займитесь делом. – Сказал Волков, пробуя вино из кубка.

      – Заняться стрельбой? –