Русский путь братьев Киреевских. А. Малышевский

строки гадки и слишком пестры. Прошу, чтобы этого никак не было. Если можно, уговорить бы друга Михаила Дмитриевича[221] позаботиться о корректуре: никто не может иметь такой точности, как он. Попроси его об этом от меня. Не худо бы было и виньетку; об этом лучше всего попросить Свиньина[222]: для старого товарища он не поленится черкнуть раза три своей волшебною кистью. Вот, кажется, все, что касается до Послания»[223].

      Императору Александру

      Когда летящие отвсюду шумны клики,

      В один сливаясь глас, тебя зовут: великий!

      Что скажет лирою незнаемый певец?

      Дерзнет ли свой листок он в тот вплести венец,

      Который для тебя вселенная сплетает?..

      О русский царь, прости! невольно увлекает

      Могущая рука меня к мольбе в тот храм,

      Где благодарностью возженный фимиам

      Стеклися в дар принесть тебе народы мира —

      И, радости полна, сама играет лира.

      Кто славных дел твоих постигнет красоту?

      С благоговением смотрю на высоту,

      Которой ты достиг по тернам испытанья,

      Когда, исполнены любви и упованья,

      Мы шумною толпой тот окружали храм,

      Где, верным быть царем клянясь творцу и нам,

      Ты клал на страшный крест державную десницу

      И плечи юные склонял под багряницу, —

      Скажи, в сей важный час, где мысль твоя была?

      Скажи, когда венец рука твоя брала,

      Что мыслил ты, вблизи послышав клики славы,

      А в отдалении внимая, как державы

      Ниспровергала, враг земных народов, брань,

      Как троны падали под хищникову длань?[224]

      Ужель при слухе сем душой не возмутился?

      Нет! выше бурь земных ты ею возносился,

      Очами твердыми сей ужас проницал,

      И в сердце промысла судьбу свою читал.

      Смиренно приступив к сосуду примиренья,

      В себе весь свой народ ты в руку провиденья,

      С спокойной на него надеждой положил —

      И соприсутственный тебя благословил!

      Когда ж священный храм при громах растворился —

      О, сколь пленителен ты нам тогда явился,

      С младым, всех благостей исполненным лицом,

      Под прародительским сияющий венцом,

      Нам обреченный вождь ко счастию и славе!

      Казалось, к пламенной в руке твоей державе

      Тогда весь твой народ сердцами полетел;

      Казалось, в ней обет души твоей горел,

      С которым ты за нас перед алтарь явился —

      О царь, благодарим: обет сей совершился…

      И призванный тобой тебе не изменил.

      Так! и на бедствия земные положил

      Он светозарную печать благотворенья;

      Ниспосылаемый им ангел разрушенья

      Взрывает, как бразды, земные племена,

      В них жизни свежие бросает семена —

      И, обновленные, пышнее расцветают;

      Как

221

Михаил Дмитриевич Костогоров, товарищ Жуковского по Благородному пансиону.

222

Возможно, речь идет о Павле Петровиче Свиньине.

223

Сочинения В. А. Жуковского в двух томах. Т. 1. С. 452–453.

224

Имеется в виду война Наполеона I против Австрии в 1800–1801 гг., положившая начало его завоеваниям Западной Европы.