Путешествие на Запад. Том 3. Чэн-энь У

монах терзался сомнениями, но ничего не мог придумать. Наконец он набрался храбрости и спокойным тоном спросил чародейку:

      – А из чего сделаны ваши пирожки?

      – Скоромные с начинкой из человечьего мяса, – отвечала чародейка, – а постные с начинкой «дэнша».

      – Я монах и буду есть постное, – сказал Сюань-цзан.

      – Эй, девушки! – позвала чародейка. – Принесите горячего чая и дайте постных пирожков нашему повелителю, хозяину дома!

      Одна из служанок поднесла Танскому монаху чашечку с ароматным чаем, а чародейка дала ему пирожок, предварительно разломав его.

      Трипитака взял скоромный пирожок и, не разламывая, отдал чародейке.

      – Царственный брат мой, почему же ты не разломил мне пирожок? – кокетливо смеясь, спросила она.

      Почтительно сложив ладони, Танский монах отвечал:

      – Я ведь не мирянин, а монах, потому и не осмелился разломать скоромный пирожок.

      – Если ты монах и боишься разломить скоромный пирожок, – сказала чародейка, – то как осмелился ты съесть пирожок «шуйгао» на реке Матери и младенца, а сейчас ешь пирожки с начинкой «дэнша»?

      Помышляя о спасении, Танский монах ответил так:

      По высокой воде корабль плывет быстро13,

      А в зыбком песке конь идет медленно!

      Сунь У-кун внимательно прислушивался к их беседе. Заметив, что разговор становится все более игривым, Сунь У-кун стал опасаться, как бы наставник не зашел слишком далеко и не осквернил себя. Тут он принял свой настоящий облик, занес над головой железный посох и закричал на чародейку:

      – Бесстыжая тварь! Совратительница!

      Чародейка выдохнула пламя, окутавшее всю беседку, а затем приказала служанкам:

      – Уведите Танского монаха.

      Затем чародейка вооружилась волшебным трезубцем, выскочила из беседки и крикнула:

      – Ах ты, невежественная обезьяна! Как осмелилась ты самовольно проникнуть в мой дом и любоваться мною! Стой, ни с места! Сейчас я тебя угощу!

      Однако Сунь У-кун отбил удар своим посохом и стал пятиться от разъярившейся ведьмы. Сражаясь, они не заметили, как очутились за воротами пещеры. Чжу Ба-цзе и Ша-сэн, дожидавшиеся Сунь У-куна за каменным щитом, вдруг услышали шум. Чжу Ба-цзе всполошился и, передавая поводья Ша-сэну, сказал:

      – Ты обожди меня здесь, постереги коня и поклажу, а я пойду на подмогу.

      Чжу Ба-цзе все же был добрым малым. Подняв свои грабли обеими руками, он выскочил к воротам пещеры и закричал:

      – Сунь У-кун! Передохни! Дай мне расправиться с этой чертовкой!

      Но чародейка успела заметить Чжу Ба-цзе и прибегла к новому приему. Она пронзительно взвизгнула, из ноздрей у нее метнулось пламя, изо рта повалил густой дым, она встряхнулась всем телом и кинула в Чжу Ба-цзе свой трезубец. В тот же момент у нее появилось несметное количество рук. Сунь У-кун и Чжу Ба-цзе с двух сторон нападали на нее, а она иступленно кричала:

      – Наконец-то ты мне попался

13

По высокой воде корабль плывет быстро... – По-китайски, «высокая вода» и пирожки «шуйгао» произносятся одинаково; также одинаково произносятся слова «пирожки с начинкой дэнша» и «в зыбком песке конь идет медленнее». Танский монах использует игру слов, чтобы аллегорически намекнуть о своем желании поскорее уйти из женского царства.