Расплата. Елена Феникс

– ревнивая и дурная, – жестко сказал он, отстраняя от себя Милу. – И это только от неуверенности в своих силах. А сделай ты себе лицо, ты бы не боялась принимать на работу красивых женщин. Ладно, пошел я тоже в душ.

      Когда за Валерием закрылась дверь ванной комнаты, Мила по привычке полезла в его карман.

      ХХХ

      Она ничего не могла с собой поделать: проверять карманы было ее манией, она проделывала эти штуки и с мужем Юрием, и с сыном Мироном, и вот теперь с любимым мужчиной, Валеркой. Эта привычка прилепилась к ней, когда однажды в юности она бросила в стиральную машинку грязные брюки мужа и постирала их вместе с зарплатой, отпускными и еще, как потом муж кричал, с каким-то «леваком». То, что постирала и хорошо отжала – не беда. Гораздо хуже было то, что эти брюки она потом повесила на балконе, прицепив их к веревке за края штанин и вывернув карманы. Вот в момент выворачивания из кармана вниз что-то и улетело. Мила перекинулась через перила, но разглядеть в кустах под балконом с высоты пятого этажа не смогла. Собралась спуститься вниз, да проснулся сын – у него в это время был сильный ларингит, он дико кашлял, надо было срочно давать лекарства, и Мила решила пойти поискать под балконом то, что выпало, чуть позже. Она, разумеется, завозилась с ребенком, который по обыкновению отказывался есть мед и делать содовую ингаляцию, орал и кашлял так, что сердце Милы разрывалось в клочья.

      Мирон болел редко, но для Милы каждый чих сына был сродни вселенской катастрофе. Не потому, что она так уж сильно переживала за здоровье малыша или опасалась последствий. Вовсе нет. Просто заболевание ребенка выбивало Милу из погруженности в себя, из любимого образа жизни – лежать на диване и читать книги. В этом они с мужем были схожи: он тоже любил лежать на диване. Только книг не читал. В принципе. Чужие мысли, соображения, жизненные ситуации, которые могли послужить уроком или примером, его никогда не интересовали. Всегда и во всем существовало только одно мнение – его, все остальные были неправильные. А вот мечтать Юрий любил. Главным образом о том, как потратит миллион, который вот-вот должен свалиться на его голову. Но поскольку миллионы на голову не падают и на деревьях не растут, то их приходилось зарабатывать, что Юрию было в лом.

      Рожденный в Закавказье, он умудрился не впитать в себя тамошнюю идеологию, согласно которой мужчина – глава семьи, добытчик – должен иметь в руках хотя бы одно умение, хотя бы один талант, которому он непременно должен обучить своего наследника, сына, гордость рода и его продолжателя.

      У Юрия все было с точностью до наоборот. Нет, главой семьи он себя, конечно, считал, но из талантов и умений у него было лишь щелканье кнопками пульта телевизора и зубодробильный храп независимо от времени суток: едва его тело касалось дивана, как тотчас оттуда неслись жуткие звуки. Тут же начинали метаться и лаять за стенкой соседские собаки, а Миле хотелось оторвать мужу нос. Ночи вообще превращались в сплошной кошмар. Зато собираясь по утрам на завод, где Юрец работал мастером цеха, он нарочито шумно одевался,