Невозможная музыка. Юлия Лавряшина

спросила с подозрением:

      – А ты не болтун?

      – А я из тебя секреты и не вытягиваю! – лицо у Сашки сразу сделалось надменным, как у какого-нибудь принца из фильма-сказки.

      Он снова уселся на свой стульчик, выпрямив спину и слегка задрав подбородок.

      «Наверное, точно так сидят на троне», – подумалось Лильке. Она поспешила загладить вину:

      – Знаешь, а ты здорово играл!

      – Знаю, – ответил он с тем же выражением.

      – Это Бах, да?

      Большие Сашкины глаза ещё выросли:

      – А ты откуда знаешь?

      Лилька небрежно бросила:

      – Слышала… В жизни бы не подумала, что ты – пианист!

      – Ну, я ещё не настоящий пианист… А почему это ты не подумала бы?

      – Да ты бритый такой, здоровый, – она фыркнула. – Ты больше на спортсмена похож. На хоккеиста какого-нибудь.

      Сашку так и перекосило от досады:

      – Как же… Я даже на коньках не умею кататься. Мама всё боится, что я головой о лёд шарахнусь. Кинга начиталась…

      – «Мёртвую зону»? – догадалась Лилька. – А я тоже читала!

      – Ты? Читала?

      «Вот за это уже и вмазать можно!» Она сердито спросила:

      – А я что – похожа на малограмотную?

      – Да нет…

      У него оказалась такая улыбка, что Лилька сразу всё ему простила.

      – Нет, – повторил Саша. – Я, наверное, как-то привык уже, что у нас в классе никто ничего не читает, только телевизор смотрят. Но мама говорит, что всегда так было, а в газетах врали про самую читающую страну. Когда она сама в школе училась, тоже человека три из класса любили читать, а остальные – нет.

      – Это она вязала тех черепашек на веранде? Такие хорошенькие!

      Сашка вдруг заметно покраснел и произнёс сердито:

      – Это не мама. Это я делал. У нас в начале года трудовика в гимназии не было, и нас вместе с девчонками технике макраме учили.

      – А нас не учили, – сказала Лилька с сожалением. – Может, покажешь потом? Мне бы тоже такую черепашку хотелось…

      – Я тебе подарю.

      – Правда?! Ой, я и не ожидала!

      Про себя она, как раз на это и рассчитывала, заведя разговор, и ей стало приятно оттого, что Сашка оказался таким, как ей хотелось. По крайней мере, в этом…

      Заглядевшись на золотистый пейзаж за его головой, Лилька легко вздохнула:

      – Красиво как… Сосны такие ровные и море. Это где-то не у нас?

      Он ловко повернулся, оттолкнувшись ногой, потом глянул на неё через плечо и хмыкнул:

      – Да уж, конечно, не у нас. Не здесь. Это мой дядя Латвию рисовал. По памяти. У него много картин по памяти сделано.

      – Хорошая память, – уважительно отозвалась Лилька.

      Ей всегда полдня приходилось заучивать стихи. Дедушка говорил, что совсем не обязательно знать их наизусть, главное – любить.

      Осторожно опустив крышку инструмента, Саша опять повернулся к ней:

      – Так тебе чем помочь надо?

      Лильку даже затошнило от стыда: «Он вперёд меня вспомнил! Что ж у меня – дырка в голове, что ли?!» И следом удивилась: «А почему это я ему так верю? Вот ведь расскажу сейчас всё…»

      – Саш, –