Невозможная музыка. Юлия Лавряшина

так и сдуло с топчана. Забыв об осторожности, Лилька вылетела из сарайчика. И первым делом увидела, что на верёвке больше нет никакого белья. И её майки, которая давно уже должна была высохнуть, тоже нет. Перед сном Лилька не загадывала совершить обратный обмен, эта мысль мелькнула у неё только что, но девочка растерялась так, будто лишь на это и рассчитывала.

      Можно было, конечно, потихоньку ускользнуть через забор или даже прямо через калитку – попробуй ещё догони её, лыжницу-то! И она именно это и сделала бы, если б не музыка, заполнившая сад целым потоком звуков. Лилька чувствовала себя так, будто плыла против течения, уже слабея, но ни на секунду не забывая о том, что добраться просто необходимо.

      Тот человек, что играл… Почему-то ей представилась молодая, длинноволосая женщина с тонкими, почти прозрачными руками… Так вот, эта женщина могла что-нибудь слышать о том самом органе, раз уж она играет именно Баха. Может, хоть одним ухом слышала, Лильке и этого хватит, чтобы додумать остальное! Она ведь только так щёлкала всякие головоломки и решала кроссворды. Дедушка говорил, будто у неё очень развито логическое мышление. И с сожалением добавлял: «Это не в меня».

      Лильку его слова жутко обижали. Она предпочла бы обойтись вообще безо всякого мышления, только чтобы во всём походить на дедушку Ярослава.

      «Сколько у них деревьев, – отвлекшись от мыслей о нём, она с удивлением огляделась. – Это уже не огород, а прямо сад какой-то! В мае, наверное, красотища такая! Ранетка вон… И на черёмуху надо будет слазить. Не сейчас, конечно!»

      – Я только на минутку зайду. Просто отдам майку и, как бы между делом, спрошу про орган, – шёпотом объяснила Лилька себе, не потрудившись уточнить, – между каким это делом?

      Продышавшись, как перед стартом, Лилька тихонько открыла дверь в дом – не отвлекать же стуком! И попала на небольшую веранду, всю кружевную и полную воздуха. Кружева были и деревянными, и нитяными, Лильке это ужасно понравилось, тем более что снаружи дом выглядел мрачноватым.

      Но ещё больше понравились плетёные из бежевых нитей маленькие черепашки, стайкой сидевшие на узком белом подоконнике. Лилька взяла одну и пальцем погладила бугристый панцирь.

      «Если я хорошенько попрошу, может, она мне подарит?» – Лилька посадила черепашку на место и также без стука приоткрыла дверь в комнату.

      Сидевший за пианино мальчик стремительно повернулся на своём вращающемся стульчике. Лилька едва не вскрикнула от неожиданности и уставилась на него, не зная, что и сказать.

      Он прищурился:

      – Откуда у тебя эта майка? Здесь таких ни у кого больше нет.

      – Это твоя, – сразу призналась она и наспех соврала: – Я как раз и зашла её отдать.

      – Снимай. Это, между прочим, моя любимая. Твоя вон там, – он указал на соседнюю комнату. – Ищи в общей куче. Я всё снял и никак понять не мог: чья это майка? Для мамы маловата. Теперь ясно.

      Осторожно продвигаясь к другой комнате, Лилька заискивающе улыбнулась:

      – Ты не злишься? Я же её возвращаю. Я и не думала воровать!

      – Да