Дживс и феодальная верность. Тетки – не джентльмены. Посоветуйтесь с Дживсом! (сборник). Пелам Вудхаус

после того случая, когда мы все оказались ночью в саду, а двери заперты. Помните?

      – Вполне отчетливо, мэм.

      – Так что у тебя не будет никаких препятствий.

      – Кроме только…

      Я не договорил. Я собирался сказать: «Кроме моего решительного и бесповоротного отказа браться за это дело в какой бы то ни было форме». Но осекся, прежде чем эти слова слетели у меня с губ. Я сообразил, что преувеличиваю воображаемые опасности и препятствия, связанные с осуществлением задуманного предприятия.

      В сущности, подумалось мне, что тут страшного? С ловкостью и проворством Вустеров это просто игрушки. Некстати, конечно, что придется встать ни свет ни заря, но я готов на такую жертву ради того, чтобы вновь зацвели розы на щеках женщины, которая в мои младенческие лета часто качала меня на коленях, не говоря о том, что однажды она спасла мне жизнь, когда я подавился резиновой соской.

      – Да нет, ничего, – сердечно заверил я ее. – Все так. Вы обеспечиваете ожерелье, остальное предоставьте мне. Которое окно ваше?

      – Последнее с левой стороны.

      – Право, я…

      – Не правая, а левая, дурень. Я иду туда и все приготовлю. Господи, вы сняли такой груз с моей души, Дживс. Я словно заново родилась. Вас не покоробит, если вы услышите, что я пою?

      – Нисколько, мэм.

      – Наверно, я завтра с утра, как проснусь, так и запою.

      – В любое время, в какое вам будет угодно, мэм.

      Когда он закрывал за нею дверь, на губах у него мелькнуло нечто близко напоминающее улыбку.

      – Приятно видеть миссис Трэверс в такой радости, сэр.

      – Да. Вы подняли ей настроение, как хороший тоник. Лестницу, надеюсь, нетрудно будет добыть?

      – Нисколько не трудно, сэр. Я видел лестницу у стены огородного сарая.

      – Я, кстати, тоже ее видел, как я теперь вспомнил. Она, надо думать, и теперь там, так что пошли… Что делаешь вовремя… Как это говорится?

      – Что надо сделать вовремя, лучше делать, не откладывая, сэр.

      – Верно. Нет смысла стоять и топтаться на месте.

      – Никакого, сэр. «В делах людей прилив есть и отлив, с приливом достигаем мы успеха»[38].

      – Вот именно, – подтвердил я. – Лучше мне бы и самому этого не выразить.

      Все пошло как по маслу. Я нашел лестницу, она и правда стояла у стены огородного сарая. Приволок ее по пересеченной местности в нужную точку. Приставил. Вскарабкался. В два счета влез в окно и бесшумно двинулся по комнате.

      Собственно, не совсем бесшумно, так как наткнулся на столик, который возник у меня на пути, и он опрокинулся с некоторым грохотом.

      – Кто там? – спросил из темноты испуганный женский голос.

      Ну надо же, сказал я себе, тетя Далия до того вошла в роль, даже от себя добавила немного краски, чтобы обеспечить полный аншлаг. Какая актриса!

      Но голос повторил: «Кто там?» – и ледяная рука страха сдавила мне сердце.

      Потому что он принадлежал никакой не тете. Это был голос Флоренс Крэй.

      В следующее мгновение комнату залил свет, и

38

Уильям Шекспир. Юлий Цезарь. Акт IV, сцена 3. – Перевод М. Зенкевича.