Смерть леди Далгат. Исчезновение дочери Уинтера. Майкл Салливан

следующее утро Шервуд, как обычно, вошел в кабинет. Через три недели после его появления в замке прислуга перестала обращать на него внимание. Они и прежде не знали, что с ним делать. Художник – редкий гость в замках, даже в больших. В Далгате Шервуд был загадкой.

      Он не стремился провоцировать сплетни, однако с удовольствием прислушивался к перешептываниям, которые породила его противоречивая натура. Водил компанию с аристократами, но одевался, как слуга. Был дружелюбным, легко заводил разговор без малейших признаков заносчивости – но рассказывал истории об интригах при дворах великих королей.

      В хорошие дни Шервуд оставался в своей комнате. По утрам после ночного дождя предпринимал долгие прогулки, в основном вдоль берега. Прислуга не догадывалась, что он ищет охру, которая лучше выделялась на скалах во влажную погоду, и что улитки, из которых он готовил «Имперский пурпур», в изобилии встречались после дождя. Возможно, слуги считали его полоумным. Удивительно, но благодаря его странностям они приняли Шервуда.

      Когда он собирался в Далгат, все в Мегане предупреждали, что люди, каких ему предстоит встретить, «немного того». В итоге Шервуд чувствовал себя как дома и стал членом «замковой семьи». А поскольку его имени не предшествовал титул и он не требовал особого отношения, слуги считали его чем-то большим, нежели предмет мебели. Все, за исключением одной. Горничной Нисы, Риссы Лин. Шервуд знал ее имя, поскольку госпожа несколько раз произносила его во время сеансов.

      Рисса Лин, не забудь подготовить мое синее платье на вторую половину дня.

      Рисса Лин, когда я закончу, меня должна ждать горячая ванна.

      Нет, Рисса Лин, не закрывай портьеры. Ему нужен свет.

      За два месяца Шервуд ни разу не слышал, чтобы Рисса Лин сказала в ответ что-либо, кроме: «Да, миледи». Но она проявляла внимательность. Рисса Лин наблюдала за госпожой и за Шервудом. Этим утром она снова пристально следила за ним, когда он вносил мольберт в кабинет. Она стояла у подножия лестницы, а когда он оглянулся, покраснела и скрылась.

      Шервуд поместил мольберт на привычном месте; сделанные углем отметки на полу указывали, где должна располагаться каждая из трех ножек. Таким способом он мог обеспечить одинаковый ракурс изо дня в день. Выдерживать одинаковое освещение было сложнее; именно поэтому сеансы проводились ежедневно в одно и то же время. Шервуд подошел к окну, раздвинул и подвязал портьеры. Ему повезло: небо было безоблачным. Но смена времен года мешала работе. Следовало попросить графиню начинать пораньше. А теперь она может вообще не прийти.

      Он не видел Нису с тех самых пор, как она вчера захлопнула дверь. В этом не было ничего странного. Обычно они встречались только на сеансах, и он всегда приходил первым.

      Шервуд снял куртку и повесил сзади на мольберт. Закатал рукава и достал палитру, чтобы развести краски. Он пользовался ею, не желая тратить пигменты впустую, но за ночь краски загустевали. Шервуд предпочитал, чтобы они имели консистенцию сливочного крема. Он начисто вытер кисти и расположил