И вот – свобода. Эвелин Пизье

бы все эти голлисты поступили так же, можно было избежать бойни.

      – Я знаю, милый.

      Наступило молчание. Как говорят: пролетел тихий ангел. Только где-то, казалось, далеко-далеко волны глухо бились о борта корабля.

      – Ты мне не рассказала, – голос Андре звучал уже совсем по-другому.

      – О чем не рассказала?

      – Про лагерь. Про изнасилования.

      Люси затаила дыхание. Она помнила, что это слово часто произносили в клетках лагеря в Ханое.

      – Зачем говорить об этом, дорогой мой…

      – Это означает «да». Они сделали это.

      – Я этого не говорила.

      – Я все понял, Мона.

      – Нет! – закричала она. Потом опомнилась и сказала тихо-тихо: – Мы разбудим Люси, давай прекратим этот разговор. Все хорошо, уверяю тебя. Важен только ты, только ты. Мой герой…

      Шум поцелуев, шорох объятий раздался в ночи. «Ты был таким отважным, Андре… Я восхищаюсь тобой…» И шелест простыней.

      Несколько минут спустя Мона прошептала:

      – Что же будет с нами теперь?

      – Это знает только этот гад де Голль. Как только мы вернемся, я подам рапорт о возвращении в колонии.

      «Только бы не в Индокитай, ради всего святого», – подумала Мона.

      На следующий день, когда Мона очищала от костей кусок рыбы, дочь спросила ее:

      – А тебя изнасиловали, да, мам?

      Вилка выпала из рук, звякнув о фарфор тарелки:

      – Да ты с ума сошла! Что ты несешь! Ты даже не понимаешь, о чем говоришь! – И поскольку Андре как раз подошел к столу, велела Люси замолчать. – Я больше никогда не желаю слышать этот вопрос! И особенно при папе. Поняла?

      Во время обеда их навестил капитан корабля. Море, сказал он, сегодня довольно бурное, волны достигают двух метров, но восточный ветер скоро прогонит отсюда бурю. Буквально несколько часов – и мы окажемся в спокойном море. Мона улыбнулась и поблагодарила его. Капитан ушел, чтобы предупредить других пассажиров. Быстро подали десерт. Люси подняла глаза от тарелки и серьезно посмотрела на отца.

      – Пап?

      – Да, дорогая?

      Мона почувствовала, как ее внутренности стянулись в тугой узел. Сейчас она все-таки ему расскажет…

      – А мы выиграли или проиграли войну?

      Тревога уступила место удивлению. Они обменялись с Андре недоумевающим взглядом, его плечи дрогнули в бессильном порыве понять, но потом он взял себя в руки.

      – Конечно же, мы победили. Камикадзе капитулировали.

      Камикадзе, объяснила она девочке, это такие люди, которые готовы были умереть сами, лишь бы иметь возможность убить других. Таким образом многие японские пилоты выполняли самоубийственную миссию.

      – К счастью, Америка вовремя отреагировала. Ты помнишь – тогда, в лагере, когда с улицы доносился страшный шум? Так вот, в этот день американцы раздавили Японию благодаря этим двум атомным бомбам. Хиросима и… Как там этот второй город называется, не помню…

      – Нагасаки, –