Магазин воспоминаний о море. Мастер Чэнь

что она сама искренне верит, что про папайю – то была ее идея. И все же – видишь ли… Я человек дикий, Фрейда не читал. Но есть у меня подозрение, что дело тут не только в Машкином европейском выборе. Думается мне, что тут случай подсознательного желания Коли Федорчука овладеть Машкой извращенным бесконтактным способом, через заднюю часть.

      – Зачем… А, вот как… Он ведь там, с нами, тогда тоже был…

      И я мгновенно представил себе: класс в киргизской школе, ряд кроватей, и в первых лучах киргизского восхода – одеяло, шершавое, колючее одеяло, задирающееся вверх, съезжающее с белой кожи от ритмичных движений.

      – Ну вот так, – сказал Юрик, засовывая под тарелку деньги.

      – И это – конец истории? Федорчук не пострадал?

      – Представь, бедная Машка подняла ему зарплату как человеку, работающему в невыносимо опасных условиях. А сама… ну что с ней будет. Продолжает руководить своим министерством. Кошмарить его, как сейчас говорят.

      – А ты?

      – А что я? Получил за эту сделку орден, уже второй. Все-таки пять миллиардов долларов. Наш товарооборот с Малайзией вырастет теперь на целую треть одним легким движением.

      – Поздравляю, уважаемый господин посол.

      – Как говорит в таких случаях старина Генри Киссинджер, к чему такие церемонии – зовите меня просто «Ваше Превосходительство».