Расширенная Вселенная. Роберт Хайнлайн

работавшие с бомбой, контролировали эту реакцию с помощью «триггеров» – слово, под которым подразумевались линейный резонансный ускоритель, бериллиевая мишень, контрольные приборы, распределительные щиты и источники питания. Иначе говоря, инженеры могли варьировать интенсивность бомбардировки бериллиевой мишени, чтобы увеличить или уменьшить выходную мощность установки. Приборы показывали, что внутренняя реакция затухает – или, точнее, что затухала мгновение назад. Люди не могли знать, что на самом деле происходит внутри бомбы сейчас, потому что скорость элементарных частиц слишком велика, а временны`е интервалы слишком малы. Инженеры походили на птиц, летающих хвостами вперед: они видели, откуда прилетели, но не ведали, куда летят.

      И тем не менее инженер, и только он один, должен был обеспечивать высокую производительность бомбы и одновременно следить за тем, чтобы цепная реакция не достигла критического уровня и не переросла в массовый взрыв.

      Эта задача была за гранью возможного. Инженер не мог быть уверен и никогда не был до конца уверен, что все идет хорошо.

      Он мог использовать в работе все навыки и знания, полученные благодаря самому современному техническому образованию, он мог снизить риск до теоретического минимума, но слепые законы вероятности, которые, по-видимому, господствуют на субатомном уровне реальности, могли в любой момент вытащить из рукава туза и свести на нет всю его игру.

      И каждый инженер-атомщик это знал. Он знал, что ставит на карту не только свою жизнь, но и бесчисленные жизни других людей – возможно, жизни всех на этой планете. Никто не знал, какие последствия будут у такого взрыва. Наиболее консервативно настроенные ученые считали, что взрыв реактора не только уничтожит станцию со всем ее персоналом, но заодно поднимет на воздух ближайший многолюдный и весьма оживленный участок родтауна Лос-Анджелес – Оклахома и зашвырнет его миль на сто к северу.

      Официальная, более оптимистическая точка зрения, благодаря которой было выдано разрешение на строительство станции, основывалась на математических выкладках, доказывавших, что в начале реакции масса урана сама дезинтегрируется на молекулярном уровне, – таким образом процесс локализуется прежде, чем захватит всю массу и приведет ее к взрыву.

      Однако инженеры-атомщики в большинстве своем официальной теории не признавали. Они относились к теоретическим предсказаниям именно так, как те того заслуживали, то есть не доверяли им ни на грош, пока эти теории не были подтверждены экспериментом.

      Но, даже придерживаясь официальной версии, каждый атомщик, заступая на дежурство, взваливал на себя ответственность не только за свою жизнь, но и за жизни множества других людей, – сколько их было на самом деле, лучше не думать. Ни один пилот, ни один генерал, ни один хирург никогда еще не нес такого бремени повседневной постоянной ответственности за жизнь других людей, какую взваливали на себя инженеры каждый раз, когда прикасались