Расширенная Вселенная. Роберт Хайнлайн

щита, который отделял пультовую от урановой бомбы к ним приблизилась третья бронированная фигура:

      – В чем дело, док?

      – Харпер отстранен от дежурства. Пошлите за его сменщиком! Дежурным инженером назначаетесь вы.

      – Хорошо.

      Судя по голосу и манерам, третий был флегматиком, и он никак не прокомментировал ситуацию. Инженер-атомщик, которого подменил Эриксон, перевел взгляд с одного на другого, затем аккуратно положил гаечный ключ на место:

      – Слушаюсь, доктор Силард! Только и вы пошлите за своим сменщиком. Я потребую немедленного разбора дела!

      Возмущенный Харпер круто повернулся и пошел к двери, его свинцовые башмаки громыхали по плиткам пола.

      Доктору Силарду пришлось дожидаться сменщика минут двадцать. Это были неприятные минуты. Возможно, он поторопился. Возможно, он вообще напрасно решил, что Харпер не выдержал напряжения работы с самой опасной машиной в мире – атомным реактором. Но если он и ошибся, то ошибка – в нужную сторону, ибо в этом деле промахи не должны быть возможны, потому что любой промах может привести к атомному взрыву двух с половиной тонн урана.

      Силард попробовал представить, что тогда будет. Ему это не удалось. Он слышал, что мощность атомного взрыва урана превосходит мощность тринитротолуола в сорок миллионов раз, но эта цифра ничего ему не говорила. Он пытался думать о реакторе как о сотнях миллионов тонн самого сильного взрывчатого вещества, о двухстах миллионах авиационных бомб, самых больших из когда-либо использовавшихся. Но это тоже не имело смысла. Однажды он видел взрыв такой бомбы – его пригласили для психологического тестирования армейских пилотов. Бомба оставила после себя воронку таких размеров, что в ней можно было спрятать многоквартирный жилой дом. Но он не мог себе представить взрыва тысячи таких бомб, а тем более сотни миллионов – его мозг пасовал.

      Вероятно, инженеры-атомщики способны это вообразить. Возможно, с их выдающимися математическими способностями и более ясным пониманием процессов, происходящих в камере деления – бомбе, – они видят как наяву тот непостижимый ужас, что спрятался за щитом. И если это так, нет ничего удивительного в том, что они постоянно срываются…

      Силард вздохнул. Эриксон оторвался от приборов линейного резонансного ускорителя, который он настраивал:

      – Что случилось, док?

      – Ничего. Мне жаль, что пришлось отстранить Харпера.

      Силард чувствовал на себе проницательный взгляд невозмутимого скандинава.

      – А вы, часом, сами не того, док? Иногда мозгоправы вроде вас тоже срываются…

      – Я? Не думаю. Я боюсь этой штуковины. И был бы сумасшедшим, если бы не боялся.

      – Я тоже, – сумрачно ответил Эриксон и вернулся к своей работе.

      Жерло ускорителя пряталось за щитом, скрывающим бомбу, там из него извергался поток разогнанных до немыслимых скоростей субатомных «пуль» и падал на бериллиевую мишень, расположенную внутри снаряда. Под ударами этих частиц