Перелетные свиньи. Пелам Вудхаус

из писем, которые пришли к ней с дневной почтой, и приветливо улыбнулась. В отличие от своих братьев, Кларенса и Галахада, она любила сэра Грегори.

      – Как я рада вас видеть! – сказала она. – Что-то я не слышала машины.

      Сэр Грегори объяснил, что пришел пешком, и леди Констанс удивилась:

      – Боже мой! Вы очень устали?

      – Отдохнул бы, ничего не скажу. Натер ногу, там пузырь.

      – Ах Господи! Придете домой, проткните.

      – Хорошо.

      – Раскаленной иглой.

      – Спасибо.

      – Только не булавкой! А пока – выпейте чаю. Пончик?

      Сэр Грегори посмотрел на пончик странным, печальным взглядом и положил его на блюдо. Леди Констанс снова взяла письмо.

      – От Глории, – сообщила она.

      – А! – сдержанно отозвался сэр Грегори.

      – Послезавтра она сюда заедет. С секретарем все улажено.

      – Э?

      – Для Кларенса. Помните, вы собирались позвонить ей, чтобы она подыскала ему секретаря?

      – О! Значит, подыскала? Прекрасно.

      Если бы с ними был лорд Эмсворт, он бы этого не сказал. Конни вечно приманивала в замок жутких людей в очках, истинное мучение, но сейчас их давно не было, и он надеялся, что опасность миновала.

      – Она его знает. Самый подходящий человек.

      И это бы сразило несчастного графа, который именно и не хотел, чтобы им управляли подходящие люди.

      – Кларенс такой беспомощный, за ним надо присматривать. Как мило, что Глория это вспомнила. Прелестная девушка!

      – А? – снова сказал сэр Грегори с прежней сдержанностью.

      – Такая спортивная, такая цельная. Я просто восхищаюсь. Как эти теннисные соревнования?

      Сэр Грегори молчал. Он смотрел на пончик, тяжело вздыхая. Проследив за его взглядом, леди Констанс обратилась в удивленную хозяйку.

      – Вы ничего не едите! Вам не нравятся пончики?

      Звук, который вырвался из самых глубин баронета, нельзя назвать вздохом. То был стон, примерно такой, какой издает на костре индеец.

      – Нравятся, – глубоким, дрожащим голосом сказал он. – Глория не разрешает.

      – Глория? Не понимаю!..

      Как спартанский мальчик с лисой, сэр Грегори скрывал свою боль от мира, опасаясь насмешек. Изнурять себя в угоду женской прихоти и впрямь смешно. Но сейчас он больше не мог – он просто бы лопнул, если бы не доверился доброму другу.

      – Глория, – сказал он, – считает, что я толстый. Если я не похудею, она расторгнет помолвку. Она говорит, что не будет стоять у алтаря с таким… ну, в общем, с полным человеком. Вы же знаете этих спортивных девушек! Им подавай тренированных. Очень глупо. Я ей говорю: «Да что вы, я же не спортсмен!» – и все впустую. Пока я похож на воздушный шар – это ее слова, – она за меня не выйдет. Посмеяться она любит, но всему есть предел. Так и сказала.

      – О Господи!

      Изливать душу приятно. Сэру Грегори стало легче. Хозяйка в ужасе смотрела на него, как бы приговаривая «Ах!» или «О!», и на него снизошла та легкость речи, которая так помогла Отелло в похожей ситуации.

      – Ни