Когда убьют – тогда и приходите. Мария Воронова

чаю попили – и по домам. И что особенно прискорбно наблюдать, не старые ведь еще все люди, гореть должны, стремиться, а они сидят, как бабки старые. Ничего не хотят. На операцию зовешь – не идут, с больными не занимаются. Особенно Ордынцев! Ему вообще на все наплевать, ну а подчиненные, глядя на него, тоже расхолаживаются, рыба ведь с головы гниет.

      – То есть вы оцениваете работу подсудимого как неудовлетворительную?

      – Именно! Чтобы заведовать отделением в крупной больнице, надо иметь уровень немножко выше, чем фельдшер из деревни Пупыркино. А тут… – профессор картинно развел руками, – и я докладывал об этом руководству, но, к сожалению, меры не были приняты, и мы имеем то, что имеем.

      Ирина посмотрела на подсудимого. Тот сидел с нарочито скучающим лицом, закатив глаза, как это украдкой делают дети, устав от нудных нотаций взрослых.

      Она тряхнула головой, отгоняя приступ дежавю. Совсем недавно на свидетельском месте стоял другой профессор, такой же откормленный и холеный, и почти теми же словами разливался о некомпетентности подсудимого, и делал он это, чтобы прикрыть собственную непорядочность. Что это? Совпадение просто или, как называют медики, «закон парных случаев»? У Ирины было много друзей-врачей, и все они были люди очень суеверные, и из работающих примет особо выделяли закон парных случаев. Это когда ты двадцать лет не встречал в своей практике какое-нибудь редкое состояние, и вдруг оно тебе попалось, то жди – через короткое время поступит пациент с точно таким же исключительным заболеванием. Может, если она судит врачей, надо доверять медицинским приметам, а холеным профессорам наоборот?

      – Администрации давно следовало насторожиться, – видно, Тарасюк решил вскрыть все язвы и гнойники, чтобы, как говорится, два раза не вставать, – потому что показатели работы отделения задолго до прискорбного инцидента были весьма неутешительны.

      – Сука, так из-за тебя же! – вдруг взвился подсудимый.

      Ирина постучала по столу кончиком ручки:

      – Подсудимый, не забывайте, пожалуйста, где находитесь.

      Ордынцев проворчал:

      – Когда ты от нас свалил, все нормально с показателями стало.

      Кажется, хотел что-то еще сказать, но махнул рукой и сел.

      Вдруг поднялся государственный обвинитель, который вел себя так тихо, что Ирина почти забыла о его существовании. Это был пожилой уже человек, опытный, хваткий, и обычно он уверенно направлял процесс, не давая себя обескуражить всяким там адвокатишкам и судьям, а сегодня вдруг затаился.

      – Профессор, вас с подсудимым связывали рабочие отношения? – спросил он сухо.

      – Как сказать…

      – Как есть, так и скажите.

      – Да, в этой больнице у нашей кафедры есть клиническая база, и материал для своей докторской диссертации я собирал в том числе и там.

      – И?

      – И собрал.

      Обвинитель повернулся к Ордынцеву:

      – Вы можете что-то дополнить?

      Тот поморщился и махнул рукой.

      – У