Чертово колесо. Михаил Гиголашвили

бляди…

      Тут из кухни вылетел Борзик и с криком:

      – Приехали! – бросился к двери.

      Все вскочили. Нарды грохнулись на пол. Черный Гогия вздрогнул и что-то промычал. Послышались хлопки машинных дверей, в мастерскую вбежали Ладо и Гуга, мокрые от дождя.

      – Ну? Что? Привезли? – горящими глазами уставились на них наркоманы, а Тугуши даже стал пританцовывать от нетерпения.

      Приехавшие нехорошо молчали, отряхиваясь от воды.

      – Ну?.. Что?.. Как?

      – Плохо дело! – ответил Гуга. Переждав стоны, проклятия, ругань, вопль Тугуши: «Говорил: не трогайте тазики!..» – он торжественно вытащил из-за пояса большой газетный пакет. – Вот он, милый наш кокнар!

      – Ах, сволочь, тут люди в ломке! Давай скорее! Ничего себе шуточки! – закричали все и потянулись к пакету.

      Гуга положил пакет на стол и стал осторожно разворачивать его. Все, затаив дыхание, следили за его руками. Он открыл пакет. Тут Тугуши, желая лучше рассмотреть сухой молотый сизый мак, нечаянно наступил Анке на ногу. Анка дернулась, невольно оперлась о хлипкий стол, тот накренился, и пакет поехал вниз. Гуга попытался подхватить его, но только задел рукой, что ухудшило дело: кокнар веером рассыпался по полу.

      Остолбенело замерев, все уставились на лилово-желто-сиренево-коричневый порошок, рассыпанный на грязном полу.

      – Стоять! Не топтать! Соберем! – приказал Гуга, опустился на колени и стал осторожно сгребать кокнар на газету.

      Одни помогали ему, другие принялись с ненавистью материть Тугуши и Анку.

      – Пыли сколько, грязи! – ужаснулся Ладо, но его замечание все пропустили мимо ушей, следя за тем, как Гуга шпателем с засохшей краской сгребает кокнар.

      – И не такое еще собирали, – заметил Бати.

      – Все-таки в вену себе пускать будем, – отозвался Тугуши.

      – Ты бы лучше помолчал – из-за тебя, козла, все случилось! – сузил глаза Бати.

      – Хватит лаяться! Борзик, где ты? Где тазик? – оглянулся Гуга, не подпуская никого к пакету.

      – Вот.

      Гуга пересыпал в тазик кокнар, вынимая и выбрасывая наиболее крупные кусочки грязи, свалявшейся пыли и сухой краски. Потом он пошел на кухню. Все, кроме Черного Гогии, отправились за ним, как бараны за вожаком. Стали помогать: кто протягивал пузырь с аммиаком, кто гремел крышками кастрюль, кто лез к плите, кто пихал сито, предлагая просеять кокнар.

      – Ну-ка, давайте отсюда! – сказал Гуга. – Опять перевернете! Пусть два человека варят, остальные только мешать будут. Будем варить я и Борзик.

      С этими словами он окропил кокнар аммиаком, тщательно перемешал, а затем накрыл крышкой:

      – Все. Пусть постоит минут десять. Идите отсюда!

      Собравшиеся гурьбой вышли из кухни, потоптались по мастерской, но скоро опять потянулись на кухню, как опилки к магниту. В сутолоке кто-то задел тазик ногой, и с него слетела крышка.

      – Ну что вы за твари! Как тараканы! – всерьез разозлился Гуга. – Ползут и ползут! Пошли вон! Мы еще ничего не делим – чего вы беспокоитесь?!

      – Как