Святая Русь. Княгиня Мария. Валерий Александрович Замыслов

и громом. В связи с этим твой дед, Священный Правитель, издал особый закон о почтительности к родителям.

      Лицо Батыя расцвело:

      – Слышите, ханы, беки и мурзы? «Ясу» читают даже неверные.

      – Слава Великому Потрясателю вселенной! – подобострастно закричали приближенные Батыя.

      Находчивые ответы Бориса не только спасли ему жизнь, но и растопили сердце жестокого хана:

      – Я дам тебе ярлык на княжение, Бориска. Но навсегда запомни и другое изречение Чингисхана: «Голой кости и собака не гложет». Для этого надо много потрудиться. Пусть твое княжество станет богатым, чтобы мои сборщики дани привозили в Сарай тучные переметные сумы и вьюки. И если твое княжество станет голой костью, я прикажу передать ярлык другому князю. Старайся, Бориска!

      Молодой князь, придя в отведенную ему юрту, тотчас вспомнил о матери: ведь это она вырвала его от смерти. Перед поездкой она пришла к нему с книгой Чингисхана и настоятельно попросила:

      – Тщательно изучи сию книгу.

      – Книгу врага? Где ты ее достала?

      – Такую книгу постоянно возит с собой каждый баскак. Одолжила у Туфана, переписала и трижды прочла.

      – Но это же книга врага! – вновь повторил Борис.

      – Не говори так, сынок. Чтобы хорошо познать врага, надо хорошо постигнуть законы, по которым он живет, тем более тогда, когда ты едешь в его страну. Непременно прочти!

      «Матушка… Любимая матушка. Как же ты прозорлива!..»

      Последним к хану Батыю был вызван князь Михайла Черниговский, но он не пошел на унизительный обряд очищения.

      – Я – христианин и не хочу поганить свою душу басурманским обрядом. Если хан намерен мне выдать ярлык, то путь дает его без своего шутовского действа.

      Михайлу Всеволодовича принялись уговаривать князья:

      – Да плюнь ты на этот обряд. Не ты первый, не ты последний. Все князья через это пройдут. Пожалей свою седую голову, Михайла Всеволодович.

      Но князь черниговский был неумолим.

      – Я не предам свою душу дьяволу. Уж лучше смерть, чем несмываемый позор.

      Слова взбунтовавшегося князя передали Батыю, но они не вызвали у него вспышки ярости. Он заведомо чувствовал, что гордый князь откажется от исполнения обряда, хотя ему очень хотелось, чтобы этот черниговский властитель прошел между двух священных огней, и вот тогда-то бы и потешился над ним хан Батый: «Ты, Михайла, покорился Аллаху, но ярлыка ты не увидишь, как собственных ушей. Слишком много ты зла причинил моим воинам. Два тумена полегли под стенами твоей крепости, и за это ты будешь казнен».

      Но над князем черниговским не пришлось потешиться. Когда его повели на казнь, Борис рванулся было к дворцу, но его вовремя затащили в юрту и связали кушаками.

      – Потерпи, Борис Василькович!

      Казнь была страшной. Михайлу Всеволодовича положили лицом вниз к земле. Один из тучных татар встал князю коленями на спину, а другой, страшным рывком за голову, начал ломать хребет…

      Участь своего князя разделил и ближний его боярин Федор Андреевич.

      Глава 7. Андрей Букан и Палашка

      Владимир