На девятый день. Юлия Лавряшина

равно я его первым потрогал, – с независимым видом бросил мальчик и побежал сообщить о подарке маме.

      Она ещё не вставала и слушала его, улыбаясь и прихлёбывая горячий, громко пахнущий кофе. Женька демонстративно зажал нос и побежал дальше.

      – Состоялся суд над убийцей известного политика, – донёсся ему вслед радостный голос диктора, и Женька удивился тому, как нравится этим взрослым рассказывать всякие ужасы.

      Собираясь в садик, он не спускал с глобуса глаз и недовольно вскрикивал, когда сестра проходила мимо, на мгновенье загораживая волшебный шар. Хотелось поскорее остаться с ним наедине, чтобы пустить крошечный кораблик в путешествие по незнакомым морям. Названий Женька прочесть не успел и сейчас, не различая издали букв, придумывал их сам: Акулье море, Океан морских чудовищ, Залив ленивых китов… Телевизор познакомил его и с дельфинами, и с касатками. Женька любил представлять, какая у них на ощупь кожа – немного скользкая и холодная, как большая ледышка, и по ней можно долго-долго вести ладонью…

      – Ты готов? Уже опаздываешь! – мама заглянула в комнату, и Женька заторопился, путаясь в штанах.

      – Он ворон считает, – сказала Оля и ловко увернулась от брошенной в неё диванной подушки. – Не попал, мазила!

      – Мама, а она альбом с наклейками в школу берёт, – отомстил брат. – Снова двойку получит!

      Оля швырнула альбом на стол:

      – Я уже сто лет двойки не получала, закладушка несчастная! И вообще, посмотрим, как ты ещё учиться будешь!

      – Так, всё. Я ухожу, – объявил папа. – Если кое-кто хочет самостоятельно топать до садика, то может копаться ещё три часа.

      – Тихо! – вскрикнула мама и подбежала к телевизору. – Ты слышал? Обнаружили целую машину, начинённую взрывчаткой. Между садиком и школой, представляешь? Они рядом стоят.

      – Как у нас, да? – прошептала Оля, и голубые глаза её приняли форму глобуса. – Прикинь, целая машина взрывчатки!

      – А вчера, знаешь? – не унималась мать. – В Америке маньяк застрелил шестнадцать школьников вместе с учительницей.

      – Может, мне не ходить в школу? – с опаской сказала сестра, но Женька только хмыкнул: как же, не ходить! Кто это тебе разрешит?

      Прихватив пакетик с шортами и чистыми носками, мальчик выскочил в коридор, где уже пыхтя, как Вини-Пух, обувался папа. Частенько похлопывая сына по выпирающему животику, отец повторял, что уж в одном-то они похожи наверняка.

      – Я тоже убегаю, у меня совещание в гороно, – крикнула мама и, наконец, выключила телевизор.

      Невысказанные новости осыпались с сухим шорохом, будто кто-то перевернул внутри огромные песочные часы с широким горлышком и начался новый отсчёт времени.

      – Ненавижу спешить, – привычно проворчал папа, стаскивая сына по ступеням, скользким от застывшего подвального пара, неизбежного, как лондонский туман.

      Но, выскочив на крыльцо, они оба замерли, застигнутые врасплох неожиданным подарком весеннего утра. За ночь выпал снег и пухлой пеленой покрыл черневшие вчера