Птиц и Ева. Юлия Лавряшина

дядя Гена ту самую не нашёл… На твоё счастье! А то пристройка была бы занята. Ничего, что она малюсенькая?

      – Я думал, журналисты хорошо зарабатывают…

      – Ну может, на Первом канале… Моим родителям повезло, что они друг друга отыскали. Представляешь, они ещё в детстве вместе играли! В одном классе учились. Целую жизнь вместе! Так не бывает, правда? Но у них получилось. А то, наверное, тоже оба холостяками остались бы – нищие же!

      – Как это? У вас ведь свой дом.

      – Ой, дом! Одно название. Старенький он совсем, папа с дядей Геной в нём и выросли. Пристройка, правда, поновее. Её построили, когда папа с мамой поженились. Да, кстати… Нам сюда, раз мы к нам.

      Движением головы указав в проулок между двумя золотистыми туями, Ева принялась рассказывать о дяде, помогая себе руками. Они были тонкими и порхали, как крылышки. Интересно, как у неё фамилия? Может, она тоже из отряда птичьих?

      – Дядя Гена – папин брат, они с ним с детства просто, как близнецы-неразлучники, хотя у них три года разницы. Знаешь, – Ева прикусила губу, попыталась удержать усмешку, – мне кажется, дядя поэтому и сбежал на север, что мой папа до сих пор его нянчит.

      – У меня нет брата, – с сожалением признался Птиц.

      – А у меня есть. Это ты уже знаешь. Но у нас с ним всё как-то не так… Даже не знаю, за что он меня так не любит…

      Птиц даже остановился:

      – Тебя? Разве можно не любить тебя?!

      Его бросило в жар:

      – Ну… В смысле… Сестру…

      Она отвернулась на ходу. Может, скрыла усмешку?

      – Я так и поняла, чего ты? Нам налево.

      – Мы здесь уже проходили, – Птиц узнал «белень».

      – Ну да. Мы же были рядом с нашим домом, а потом пошли к бабушке. Теперь возвращаемся. Ты запоминай, запоминай… Не всегда же я рядом буду.

      «А мне хотелось бы, чтоб всегда…» – вслух этого Птиц не произнёс.

      ****

      Пристройка и вправду оказалась крошечной – одна комнатка, метровая кухонька и почти такой же санузел с душевой кабинкой. Но Птиц был счастлив, что не придётся спать на улице или в какой-нибудь трубе. А он уже готов был…

      Князь тоже, вроде, был не против остаться здесь. Наверное, неделя дождей убедила, что лучше иметь хоть какую-то крышу над головой. Правда, в каждом его движении сквозила настороженность: он обследовал домик-норку, припадая к полу и опасливо принюхиваясь.

      Зато Ева так и порхала, показывая, где что дядя припрятал. Теперь и Птиц знал, каким должен быть продуктовый набор небогатого холостяка: тушёнка, макароны, растворимый кофе…

      – Неудобно у него брать, – он положил на место коробку с лапшой быстрого приготовления.

      Ева фыркнула:

      – Вот ещё! Я потом ему всё объясню. Он же классный – поймёт! Да он и не вспомнит, что у него тут хранилось… Вернётся-то через полгода, не раньше.

      – То есть я могу жить здесь целых полгода? – обрадовался Птиц.

      Повернувшись к нему с пластмассовым чайником наперевес, Ева чуть сдвинула брови:

      – Думаешь, твою маму не выпишут раньше?

      Он сам ужаснулся:

      – Нет! Выпишут, конечно. Бред какой…

      – Тихо-тихо!

      – Не знаю,