Омут. Валентина Гергиевна Панина

ты не верь тому, что говорит отец про конец света, это всё неправда. Никакой конец света не наступит, и те, кто ходит на эти собрания, совсем даже не избранные, а обманщики, но читать молитвы мы должны, чтобы отец не рассердился. Он не должен знать, что я тебе про них так говорю, иначе он забьёт меня до смерти.

      Вера матери верила, потому что помнила времена, когда они вместе ездили в парк и часто бывали у бабушек. Папа тогда приходил с работы весёлый, шумный, приносил гостинцы Верочке, мама радовалась его приходу, и глаза её блестели. Он работал механизатором, целыми днями в полях, загорелый, сильный, красивый. Вера росла тихой, спокойной девочкой. У неё были большие серые глаза, вопросительно смотрящие на мир, только вид был какой-то запуганный. Рослая, в отца, а волосы достались от матери, огненно-рыжая копна опускалась, как и у матери, ниже пояса. Вера заплетала их в тугую толстую косу. В школе друзей и подруг у Веры не было, потому что отец ей не разрешал ни с кем общаться и строго следил за этим, говоря:

      – Верка, не наводи на грех, узнаю, что водишь дружбу с неверующими, пожалеешь, что на свет родилась.

      Вера в школе была середнячком, звёзд с неба не хватала, но и отстающей не была. Подруг у неё не было, единственная девочка, которая с ней общалась, – соседка по парте Галина Непийвода. Её одноклассники всегда смеялись над ней из-за фамилии, и поэтому у неё тоже не было подруг, она общалась только с теми, кто её никогда не дразнил. Там, на Украине, откуда она приехала с родителями и бабушкой, эта фамилия распространённая, а здесь была в диковинку, и народ первое время веселился, но чисто по-соседски, беззлобно. Все одноклассники знали, что у Веры семья сектантская. У Веры в классе был мальчик, Тимофей Соколов, рослый, общительный и всегда весёлый, он каждое утро с пятого класса подходил к Вере и вместо приветствия спрашивал:

      – Молилась ли ты на ночь, Дездемона?

      Вера сначала обиженно отворачивалась и уходила от него, а когда стала постарше, начала отвечать, чтобы он отстал.

      – Молилась, придурок, – надув губы и опустив голову, говорила Вера. Он, весело заржав, говорил:

      – Верующим ругаться запрещено, грех большой.

      – Отмолю… – обещала Вера.

      Он уходил и больше не подходил к ней до следующего утра, но, когда она заболевала и не приходила в школу, обеспокоенно спрашивал у Галины:

      – Галка, почему Веры нет в школе?

      – А я ей нянька?

      – А по-человечески поинтересоваться не пробовала?

      – Не пробовала!

      – Так попробуй. Сходи после школы и узнай, что случилось.

      – Ладно, схожу, Отелло.

      – Я не Отелло.

      – А она тебе не Дездемона и не доставай её своими дурацкими вопросами. – Да я же шучу, Галка.

      – Она и так переживает, что её заставляют молиться, а ещё ты тут. А вообще, ты знаешь, вряд ли я смогу узнать, почему её не было в школе.

      – Почему? Вы же подруги?

      – Они к себе никого не пускают и ни с кем не