Календарь Морзе. Павел Сергеевич Иевлев

Он уже всё себе нашел.

      Семейные трусы – символ мужской верности. Если ваш муж ходит в семейных трусах – можете быть спокойны, штаны он снимает только дома.

      Семейные трусы – символ гетеросексуальности. Мужик в семейниках может быть кем угодно, но не геем.

      Семейные трусы – символ мужской свободы. Того, что этим прекрасным вечером будут только пиво, диван и телевизор.

      Ну и, конечно, можно спокойно почесывать…

      – Простите, – перебил меня Александр Анатольевич, – давно хотел спросить. Вы же выдумываете эти ваши праздники?

      – Иногда, – признался я. – Трудно было вдохновиться Днем государственности Черногории и Днем сотрудников органов национальной безопасности Казахстана. Извините, ничего не имею против ваших коллег, но…

      – Ничего-ничего, продолжайте, пожалуйста.

      – В эфире программа «Антонов огонь» и в студии у нас сегодня новый гость – Апполион Адимус, учитель искусства реальности! Здравствуйте, Мастер!

      Небрежно развалившийся на стуле крохотный пузатенький человечек с лицом злого младенца гордо кивнул и важно задрал курносый носик, но потом сообразил, что перед ним не камера, а микрофон, и соизволил открыть рот:

      – Я приветствую слушателей, – казалось, что он при таком росте будет пищать, как мышь, но у него оказался неожиданно глубокий и мягкий, обволакивающий голос. – Вам сегодня удивительно повезло. Вселенная дает вам уникальный шанс услышать правду об устройстве мира. Если вы его не упустите, ваша жизнь навсегда изменится.

      «Мастер» заметно наслаждался звуками своего голоса. Маленькие колючие глазки его затуманились, стали масляными и расфокусировались, морщинистое личико разгладилось и преисполнилось блаженства. Он будто дрочил, а не говорил, услаждая себя собственной речью. Я понял, как этот недомерок, которого хочется прихлопнуть тапком, ухитряется брать за свои лекции очень приличные деньги.

      – Большинство из вас живет в навязчивой неприятной иллюзии. Эту иллюзию принято называть «окружающий мир», и люди бесконечно борются с ней, тратя все свои силы и энергию – да что там, тратя всю свою жизнь! – на то, чтобы что-то получить от холодной равнодушной Вселенной. Вы бьетесь от рождения до смерти, выгрызая крошечку уюта, капельку денег, огрызочек любви, вы знаете, что жизнь – борьба. От первого крика новорожденного до последней судороги предсмертной агонии – борьба. Вы вопиете в небо: «Проклятая Вселенная! Жестокий бог! Дайте же нам хоть что-нибудь, мы так изнемогли в этой бесконечной битве! Наши тела изнашиваются и стареют, наш мозг устает, наши чувства рвутся и кровоточат! И, в конце концов, мы умираем – а что нам еще остается?». Но Вселенной все равно, а бога нет, и вам никто не ответит. Никто, кроме меня!

      Я смотрел на неприятного человечка с возрастающим уважением – он действительно умел срать в мозги. Это вам не: «Иисус любит вас, аллилуйя», это высокий класс. Голос его то возносился верх, звеня колоколом призывного набата, то опускался вниз, шурша бархатом сладких обещаний. Да он чертов гений.

      – Так слушайте