Одинокие мальчики. Анатолий Третьяков

она не думала ничего о сочинении, но очень любила читать, и всегда с радостью принималась писать сочинения, хотя это случалось довольно редко. Однако, когда она узнала, что пришло разрешение вернуться в Ленинград, что-то неожиданно вызвало её интерес к домашнему заданию. Она стала рыться в подшивках газет. Переворошила всё в школьной библиотеке. А специальные выпуски о подвигах допризывной молодежи знала почти наизусть. И вот она нашла удивительную статью о том, как подростки бежали на войну и совсем недавно, всего месяц назад и – надо же такое счастье! – оба были сибиряки и ехали в поездах, и где-то около Москвы их обнаружили и стали ловить и один из них сорвался и попал под колеса. Однако выжил, хотя и отдавило ему ноги… Когда стали их распрашивать, зачем они это сделали, то они отвечали, что боялись, что война без них кончится и хотели повоевать хоть немного.

      И вот дошла очередь и до неё. Вера Ивановна рассказывала о каждом сочинении по алфавиту. Эрика была последняя. Она видела, как медленно, но неуклонно горка тетрадок приближается к поверхности стола, на котором лежит в самом низу её тетрадка в синей обложке, которую она сделала из куска обоев, найденного на чердаке. (Кто их оставил? Совсем были новые.) Учительница что-то говорила, говорила о каждом сочинении, но Эрика была мыслями далеко, и в то же время совсем рядом. Странное, ранее неизвестное чувство соперничества овладело ею. Ей очень хотелось, чтобы все хорошие слова, которые учительница произносила о каждом сочинении, были бы обращены только к ней! Кто же самый лучший? Кто?? Терзала её неотступная мысль. Кто?? Она себя не узнавала… Вообще-то школа была ей тоже безразлична, как и Галюхе. Только у неё не было никакого хозяйства. А просто было скучно и как-то временно. И этот старостат, когда нужно докладывать о всем, что произошло в классе тайком учительнице за закрытыми дверями… Ей все это было чуждо и неприятно. Скоро уедем и все это кончится – и зима, и голод, и война и эта школа…

      Она уже начала подремывать, когда Вера Ивановна каким-то необычным высоким голосом сказала:

      – А вот сочинение Эрики Шустеровой! Девочка нашла и описала такое необычное событие, такой необычный настоящий подвиг, который был совершен не в районе боевых действий, а в тылу. Подумать только, какая необычная яркая судьба выпала этому подростку, который потерял ноги, чтобы успеть на войну! Видно, что Эрика полюбила своего героя всем сердцем и очень ярко это описала. Подумать только, что это совершил простой мальчишка! И хотя Урал это не Сибирь – он почти наш земляк!

      Она умолкла на какое-то мгновение, пожевала губами, поправила брошь и радостно проговорила:

      – Все наши литераторы считают, что лучшее сочинение на-пи-са-но-о… (Какая длинная пауза!) Эрикой Шустеровой! В конце года ей будет вручена почетная грамота. (Когда же, – подумала Эрика. – Ведь не сегодня-завтра меня тут уже не будет. И сказала себе: – Пришлют и делов-то, – как правильно говорила Галюха.)

      – Чего сияшь как блин? – спросил её шофер, открывая с трудом ржавую дверь автобуса.

      Эрика