Стража Лопухастых островов. Владислав Крапивин

встопорщил ресницы, уже без капель.

      Ига понятия не имел, что . Но он считал себя удачливым человеком и сейчас надеялся: какой-нибудь выход найдется.

      – Ты иди. А я, как что-то получится, к тебе прибегу.

      – Ладно, – Генка повеселел. Видимо получать простуду, даже ради друга, ему не очень-то хотелось… – Только ты скорее.

      – Постараюсь… Постой! Тут еще такое дело. Сейчас я встретил Казимира, он тоже какой-то невеселый. Что-то бормотал, а потом подарил мне перо. Надо тебе гусиное перо? Говорят стихи ими лучше всего пишутся.

      – Конечно надо! Я как раз такое перо у Казимира три дня назад просил. Но он не дал, разозлился, даже обозвал меня «го-го-гуга». И много еще чего наговорил. Наверно, у него были неприятности…

      – А ты что, так хорошо его понимаешь?

      – Я с Ёжиком был, он всех животных понимает, переводит… – Сказав о Ёжике, Генка снова приуныл.

      Ига постарался отвлечь его:

      – Казимир говорил «ге-ге-ге». Может, он и хотел, чтобы я перо тебе отдал? В тот раз обругал тебя, а потом совесть замучила. Он вообще-то неплохой гусь.

      – Да, наверно! – опять обрадовался Генка. И опять забеспокоился: – А ты обязательно достанешь антибредин?

      – Буду стараться изо всех сил!

4

      Ига понимал, что теперь ему деваться некуда. Крайний способ – натянуть черную маску и проникнуть в аптеку «Не болейте!» с пластмассовым пистолетом навскидку. Вот был бы шум на весь город. Таких историй в Малых Репейниках не случалось уже давным-давно. Был, конечно, и более простой путь – объяснить все родителям и попросить деньги на лекарство. Но беда в том, что и отцу, и маме второй месяц не платили за работу.

      С такой вот озабоченностью Ига выбрался из Ярушинского оврага и теперь шагал по Земляничному поезду. Почему он Земляничный, никто не знал, сроду здесь не росла земляника. Да и не проезд это был, а проход, потому что машины в нем никогда не появлялись. Среди глухих заборов тянулся щелястый деревянный тротуар. Над заборами в Земляничном проезде, как и всюду, цвели яблони. Домов с окошками не было вовсе, лишь торчали кое-где среди заборных досок стены глухих сараев и бревенчатых банек.

      И стены, и заборы почти до верху были укрыты репейниками – и сухими, прошлогодними, и свежими, с буйно раскинувшимися лопухами.

      Репейники в Малых Репейниках были совсем не малые. Могучие. А слово «Малые» в названии появилось из-за небольших размеров самого городка. Дело в том, что неподалеку располагался в давнюю пору город Большие Репейники. Но потом это название сочли несолидным и переделали в Ново-Груздев (почему – неизвестно; может быть, он славен был когда-то груздями, которые солили по новому для тех времен рецепту). А Малые Репейники так и остались с прежним именем. Правда одно время они назвались Красноармейском, потому что в полуразрушенном Вознесенском монастыре стояла военная часть. Но потом времена изменились, военных куда-то перевели, в монастыре опять поселились монахи, а городку вернули прежнее имя.

      Ново-Груздев от Малых Репейников был совсем недалеко. Но очень от них отличался. Там блестели стеклами многоэтажные кварталы, дымили заводы, тысячами носились