Норма. Тридцатая любовь Марины. Голубое сало. День опричника. Сахарный Кремль. Владимир Сорокин

нул из руки Гусева ключи, кивнул в сторону лестницы:

      – Прошу.

      Гусев стоял неподвижно. Двое взяли его под руки.

      – Ордер… – разлепил побелевшие губы Гусев.

      – Ордера на арест и на обыск будут предъявлены вам в вашей квартире.

      – Предъявите сейчас, – с трудом проговорил Гусев.

      – Борис Владимирович, – улыбнулся худощавый, – пойдёмте, не тяните время.

      Гусева подтолкнули к лестнице. Он пошёл, еле передвигая ноги.

      Двое прошли вперёд, двое и худощавый двинулись за Гусевым.

      – У вас всегда так мочой воняет? – спросил худощавый. – Бомжи ночуют?

      Гусев двигался, не отвечая. Он был бледен.

      Поднялись на третий этаж, вошли в квартиру Гусева. Худощавый снял трубку телефона, набрал номер:

      – Юрий Петрович, всё в порядке. Да.

      Гусев стоял посередине своей единственной комнаты, сплошь заваленной книгами. Четверо стояли рядом.

      – Присаживайтесь, Борис Владимирович, – посоветовал худощавый.

      – Предъявите ордер… и вообще… документы.

      – Минуту терпения. – Худощавый закурил.

      В дверь позвонили.

      – Откройте, – приказал худощавый.

      Дверь открыли. Вошли участковый и полноватый человек с пшеничными усами.

      – Следователь КГБ Николаев, – представился он, не глядя на Гусева. Достал из папки два листа, протянул Гусеву: – Ознакомьтесь.

      – Садитесь, Гусев. – Худощавый подвинул расшатанный стул.

      Гусев смотрел в бумаги, держа их в обеих руках.

      – Товарищ лейтенант, – обратился полноватый к участковому, – организуйте нам понятых.

      Участковый вышел.

      – Ознакомились? – Николаев забрал бумаги у Гусева. – Дело ваше веду я. Сейчас придут понятые, мы произведём у вас обыск. Параллельно начнём наш разговор. Садитесь, Борис Владимирович, что вы стоите, как в гостях.

      Гусев опустился на стул.

      Вскоре появились понятые: пожилая женщина в зелёной кофте и молодой человек с толстой шеей.

      – Товарищи понятые, – Николаев снял пальто, – мы – сотрудники Комитета государственной безопасности. Гражданин Гусев, проживающий в этой квартире, арестован. Мы просим вас присутствовать во время обыска. Представьтесь, пожалуйста, и присаживайтесь. Валера, организуй им место.

      Худощавый сбросил лежащие на диване книги и журналы на пол.

      – Комкова Наталья Николаевна, – громко произнесла женщина.

      – Фридман Николай Ильич, – пробормотал молодой человек.

      Они сели на протёртый диван. Худощавый опустился рядом, достал из «дипломата» бланк, подложил под него подвернувшийся журнал «Америка», положил на «дипломат» и стал писать.

      – Я свободен? – спросил участковый.

      – Да. Спасибо. – Николаев сел за стол, раскрыл папку, вынул ручку с золотым пером.

      Участковый вышел. Пока худощавый вполголоса опрашивал понятых, Николаев зашелестел бумагами:

      – Так. Гусев Борис Владимирович. 1951 года рождения. Где вы родились?

      – Я не буду отвечать на ваши вопросы, – проговорил Гусев.

      – Вы обязаны отвечать на мои вопросы. Это во-первых. А во-вторых, это в ваших интересах.

      – Я отказываюсь отвечать на ваши вопросы.

      Николаев отложил ручку.

      – Напакостил, а отвечать не хочет, – проговорила вполголоса женщина и посмотрела на худощавого. Он записывал её адрес.

      – Я предлагаю вам добровольно предъявить антисоветскую литературу.

      Гусев молчал, глядя на свои руки. Николаев подождал, трогая фигурку тиранозавра на столе Гусева, потом встал, подошёл к кровати, приподнял матрац, вынул толстую картонную папку:

      – Ваше?

      Гусев молчал. Николаев положил папку на стол, развязал тесёмки, открыл:

      – Запиши, Валерий Петрович. Первым номером. Папка серого картона. Содержит… 372 машинописных листа. Название «Норма». Автор не указан. Первое предложение: «Свеклушин выбрался из переполненного автобуса, поправил шарф и быстро зашагал по тротуару». Последнее предложение: «– Лога мира? – переспросил Горностаев и легонько шлёпнул ладонью по столу. – А когда?»

      – Как… товарищ майор? – переспросил худощавый.

      Николаев повторил.

      – Номер два. – Николаев подошёл к нижним полкам, вынул два тома энциклопедического словаря, бросил на пол, сунул руку в образовавшуюся брешь, достал книгу в мягком переплёте: Александр Солженицын. «Архипелаг ГУЛАГ». Том третий. Издание «ИМКА-Пресс». А первые два вы отдали позавчера Файнштейну. Так?

      Гусев молчал. Николаев положил книгу рядом