Убегающий от любви (сборник). Юрий Поляков

на метро в час пик…

      К Лувру мы возвратились, разумеется, с опозданием: полчаса назад экскурсия должна была кончиться, но у выхода не было никого из наших, кроме Торгонавта. Он, видимо, передумал быть серой музейной мышью и энергично впаривал изумленным туристам стеклянные баночки с икрой. Негры, поблизости торговавшие открытками и буклетами, поглядывали на него с неудовольствием. Заметив нас, Торгонавт крикнул, что, если у меня или у Аллы есть с собой икорка на продажу, он с удовольствием поможет нам ее пристроить, не взяв ничего за посредничество.

      Наконец объявилась и наша спецтургруппа. Друг Народов громко возмущался полным отсутствием дисциплины: все разбрелись по Лувру, полностью потеряв ориентацию во времени и пространстве. Но, слава богу, мадам Лану догадалась устроить засаду возле «Гермафродита» и постепенно выловила всю группу.

      Нашего отсутствия никто не заметил, и только Диаматыч с пониманием покосился на сверток у меня в руке.

      15

      – А сейчас три часа свободного времени, – объявил Друг Народов.

      – Три часа на разграбление Парижа! – пояснил я.

      Товарищ Буров неодобрительно выпятил подбородок.

      – Через три часа встречаемся у автобуса! – продолжал инструктаж замрукспецтургруппы. – Опоздавшие будут…

      – Лишены советского гражданства! – прибавил я.

      Все засмеялись, а Спецкор показал мне большой палец: мол, растешь, сосед!

      – С вами, Гуманков, мы еще поговорим! – грозно предупредил товарищ Буров. – А теперь все свободны. Время пошло!

      Как по команде, наша спецтургруппа ринулась на штурм Парижа торгового, а мы с Аллой двинулись по улице с праздной неторопливостью людей, которым некуда больше спешить и нечего больше купить. Опускались сумерки. Сквозь витринное стекло маленького магазинчика мы заприметили Торгонавта. Он протянул хозяину-китайцу руку, как для поцелуя, а тот, склонясь, внимательно рассматривал перстень с печаткой в виде Медного всадника.

      – Костя, остается пятьдесят франков. Давай купим чего-нибудь для тебя, – предложила Алла. – Одеколон, например…

      – А если этот Плюш-жоржет передумает и захочет триста пятьдесят? – усомнился я.

      – Он обещал!

      – А если?!. И потом, я хочу купить жвачку Вике…

      – Очень жаль, что ты так мало думаешь о себе! – раздраженно сказала Алла.

      Ради праздного любопытства мы зашли в «Тати» – это, как объяснила нам мадам Лану, самые дешевые парижские универмаги, придуманные, между прочим, русским человеком с непустячной фамилией – Татищев. В «Тати» было по-мосторговски людно, шумно и душно, отчего я сразу почувствовал себя по-домашнему. К кассам выстроились длинные горластые очереди. Покупатели с раздувшимися пакетами не могли разойтись в узких проходах между рядами вешалок. Две толстые негритянки совсем по-нашему бранились из-за кофточки, одновременно, за разные рукава, вытянутой из разноцветной кучи дешевого тряпья. Возле груды галстуков, похожей на клубок тропических змей, Пипа Суринамская выбирала обновку для