Убегающий от любви (сборник). Юрий Поляков

просто и сладко быть судьей ближнего своего, как это легко и азартно карать или миловать по своему усмотрению и видеть в глазах испуг, вызванный одним-единственным словом твоим, одной-единственной усмешкой, одним-единственным жестом! Не-ет, если жизнь ни разу по-настоящему не искушала тебя, нельзя гордиться чистотой своей совести… Как нельзя гордиться тем, что, родившись в Москве, ты не «окаешь»… Но что он нашел в этой очкастой аспирантке, не понимаю!»

      Поднимаясь в свой номер, после мучительных колебаний я решил поскрестись в дверь Аллы. Послышались шаги, а потом шепот:

      – Кто там?

      – Это я…

      – Кто «я»? – уточнила Алла, явно издеваясь.

      – Я, Костя…

      – Ах, Костя… Тебе что-нибудь нужно?

      – Поговорить…

      – Поговорить? Ты со шпагой?

      – Не-ет…

      – Тогда спокойной ночи!

      14

      Утром, нежась в постели, я наблюдал, как Спецкор истязает себя гимнастикой, и с грустью думал о том, что все мои мускулы давно пропали без вести под слоем жирка, а вот он буквально весь состоит из отчетливых мышц и напоминает гипсового человека-экорше, рисовать которого мне приходилось в школе. И вообще, наверное, Спецкор относится к женщинам, как собиратель букета к степным цветикам: захотел – нагнулся и сорвал, не захотел – мимо прошел.

      – Послушай, сосед… – начал я.

      – Слушаю… – отозвался он, изо всех сил упираясь в стену, точно желая ее сдвинуть с места.

      – А ведь Диаматыч не глубинщик…

      – А я тебе с самого начала говорил…

      – Послушай, сосед…

      – Слушаю… – ответил Спецкор, становясь на голову.

      – Ты свою француженку долго уламывал?

      – Фу, Костя! – возмутился он, пребывая в антиподском положении. – Ты, наверное, хотел сказать – обольщал?!

      – Ну, обольщал…

      – Довольно-таки долго… Если бы я не знал французского, вышло бы гораздо быстрее. Слова – это время… – отвечал он, страдая от перевернутости.

      – А ты не боишься, что у тебя из-за нее неприятности будут?

      – Нет. Ради Мадлен я готов на все! Ф-у-у… – Спецкор кувырком воротился в исходное положение и начал делать самомассаж.

      – Тогда нам нужно договориться… – осторожно приступил я к щекотливой теме. – Если ты… Ну… Понимаешь?

      – Понимаю. Если я соскочу… Да?

      – Да. Соскочишь. К Мадлен. Меня, естественно, будут допрашивать!

      – Опрашивать…

      – Ну ладно – про тебя расспрашивать… Что я должен говорить?..

      – Вали на меня, как на мертвого! – разрешил Спецкор. Он закончил самомассаж и направлялся в ванную. – Говори, что я производил впечатление человека, беззаветно влюбленного в Родину, и что мое предательство для тебя огромное потрясение, второе по силе после родового шока, когда ты высунулся в жизнь и крикнул: «У-а!»

      За завтраком дружно выпытывали у Гегемона Толи, как ему жилось в замке у аристократов. Он скупо рассказывал про гараж с десятком автомобилей, про винный