Люди такие разные. Записки газетчика. Сергей Павлович Степанов-Прошельцев

Но тут редактору кто-то позвонил, и он, нахлобучив шляпу, выбежал, на ходу бросив мне, чтобы подписи колхозников я придумал сам.

      На глаза попалась газета с сообщением о том, что состоялось отчетно-выборное собрание Ставропольской писательской организации. И я добросовестно переписал несколько фамилий из числа выступивших в прениях и добавил: «колхозники колхоза «Кубань».

      Леша Легеза в это время принёс снимок пшеничного поля. Склеен он был из двух частей, но Леша клялся, что на газетной полосе это будет незаметно. С ним никто не спорил: качество печати в местной типографии было таким, что, скорее всего, не будет заметна и сама пшеница.

      Всё вроде бы шло, как надо. Проверив заголовки, мы со Славой дали «добро» печатникам и с чувством исполненного долга разошлись по домам.

      Поздно вечером в дверь моей квартиры позвонили. На пороге стоял Слава.

      – Одевайся, – сказал он. – Поедем в типографию.

      – Что случилось? – спросил я. А случиться должно было что-то совершенно непоправимое.

      – Все очень просто, – объяснил Слава. – На этой чёртовой фотографии всё не так. Там слева должна быть пшеница с удобрениями, а она – справа…

      Мы поехали в типографию. Набор уже рассыпали, а в ночную смену линотиписты заново набирать материалы не собирались. Они помогли лишь тем, что отлили в виде печаток слова «слева» и «справа».

      – Вот сидите и штемпелюйте, – напутствовали они нас. И нам пришлось заниматься этим почти всю ночь. Пальцы были в мозолях.

      Колхозники-писатели

      Но неприятности на этом не кончились. Недели через две приехал в Невинномысск писатель Вадим Чернов. Он работал над книгой о химиках, о строительстве самого крупного по тому времени в стране комбината по производству минеральных удобрений. Заглянул и к нам в редакцию, попросил разрешения полистать подшивку.

      Изучал он её дня два или три. Что-то выписывал, а потом уехал. Через год книжка вышла. Называлась она «Хлеб для земли».

      Вскоре бородатый Вадим, который представлялся не иначе, как «простой советский Хемингуэй», снова объявился в Невинномысске.

      – Аферисты! – взял он с места в карьер. – Это же надо так подвести человека!

      Мы недоумевали.

      – Я теперь ни одному писателю в глаза посмотреть не могу, – заявил Вадим. – Все считают, что я их специально в колхозников переквалифицировал. Никто со мной не здоровается…

      И тут до нас дошло. Чернов добросовестно процитировал письмо, сочиненное редактором. Вместе с подписями.

      – Зря они так на тебя нападают, – сказал я, имея в виду марателей бумаг. – Колхозники – такие же равноправные граждане, как и они.

      Впрочем, Вадим на нас долго не обижался. Искупая свою вину, мы сбегали в магазин, а вечером еле-еле втащили «простого советского Хемингуэя» в рейсовый автобус. При этом он заметил, что хоть мы и аферисты, он нас всё равно уважает…

      ИСТОРИЯ ТАБАКЕРКИ

      Об этой истории я вспомнил после того, как по НТВ посмотрел