Этюды романтической любви. Евгений Козлов

злопыхатели-почитатели будут отнимать у неё бесценную невинность, а она, наивная глупышка, будет дарить им свою безмерную ласку. Она даже не заметит того, как верно-любящий её творец однажды умрет одиноким, ибо он единственный воистину ведает о том, что на Небесах ему уготовано заслуженное блаженство, которое на земле ему не было дано, то блаженство ответного взгляда. Видимо всякий творец по сотворению Божьему, призван страдать гласно в молчании звуков, рисунков и слов, великая слава и вечная память вменяется ему за нищету земную. Видимо житейские семейные радости это слишком малозначительное бремя для гения. Творец однажды духовно перевернет весь мир, а те малозначительные похотливые люди лишь родят себе подобных. Девственник не оставит потомков, но чужие дети будут помнить его как своего крестного родителя, ибо он отворит для них райские врата прекрасных сердечных тяжб, они воспитаются нравственным учением творца, потому в их душах воцарятся гены его мыслей, которые вытеснят родительское пустословие. И ревностно размышляя о том, Мирослав не завистливо всматривался в по-весеннему наливное окно, сквозь стекло, видя гуляющих по улице пары влюбленных, нежно прижимающихся плечами, те неспешно шли вдоль распускающейся планиды цветов и трав. Затем, в немой тревоге, отбрасывая лишние несбыточные думы, он вновь брался за охлажденный смычок и начинал отрешенно от суетного внешнего мира с неистовой нежностью гладить красные струны древесной скрипки.

      Единственным способом воспламенить взаимную любовь в Марии к нему, было создать для неё нечто, несомненно, великое – так думал Мирослав. Но если она в пылу подросткового максимализма и инфантильного недовольства отвергнет его новоиспеченное высочайшее в истине творение? То тогда он будет обречен на мрачное пожизненное одиночество, на погребение в могиле собственной неудачи, невозможной ошибки, неосуществимой мечты. Только такими роковыми тропами плутала судьба юного гения. Но не только сей юноша, но и каждый творец, представляя рай, мыслит о том, что, будучи пред престолом Божьим, возымеет Его милость и будет творить на небесах так, как он когда-то творил на земле, прославляя Творца и Его чудесные творения. Однако Мирослав по летам был юн, и пока не мыслил о том бытие потустороннем, и даже когда жизнь ему становилась в тягость, он по-прежнему творил мелодию, но временами ему казалось, что его музыка бесполезна миру. И более всего юношу мятежно душил один важный скорбный вопрос.

      Он хотел бы встать посреди всех девушек мира, направив свой властный ораторский взор на Марию, и огласить вопросительным тоном такие слова: «Девы, способны ли вы любить? Мария, способна ли ты любить? Способны ли вы ночами не спать, чтобы творить произведения искусства ради прославления светлого имени любимого человека? Будете ли вы писать длинные любовные письма, которые станутся без ответа? Готовы ли вы своё целомудренное девство хранить на протяжении всей жизни, не ведая