Серенада для шефа. Наталья Александрова

вещи в пакет, документы завернула отдельно, все мелочи сунула в ящик с карандашами, рука не поднялась выбросить, потом, когда уж сорок дней пройдет.

      Евгений Петрович Киселев заглянул в дверь:

      – Можно?

      Следователь поднял голову от бумаг.

      – Я вас вызывал?

      – Нет, но я узнать…

      – А, Киселев, потерпевший. Что вы хотите?

      – Узнать хочу, как дело двигается, когда вы мне скажете, кто дочку мою убил.

      – Ну, гражданин Киселев, об убийстве и речи не было, думали, самоубийство, да и то…

      Следователь с сомнением покрутил головой.

      – Так ведь начальник ее…

      – Ну что начальник, что начальник? Допросил я его, ну отругал он ее утром! Кстати, за дело, если не врет. – Следователь вздохнул. – Да если бы все, кого начальство ругает, с крыши сигали, у нас и народу бы никого не осталось, в транспорте бы свободней стало.

      – Так ведь нет на свете дочки-то!!!

      – Ты погоди, – следователь заглянул в дело, – ты погоди, Евгений Петрович. – У следователя была такая привычка – после первых двух фраз он начинал называть собеседника на «ты». Разумеется, на вышестоящее начальство это не распространялось. – Ты мне вот что скажи: установлено, что ушла она с работы не позже четырех, а врач сразу же определил, что смерть наступила от семи до одиннадцати. Где она три часа была и с кем?

      – Не знаю.

      – А не могла она, – следователь помялся, – ну предпраздничный день, компания веселая, выпили там, а потом она… ну, оступилась случайно и…

      – Да не пила она по помойкам! Вам бы только дело закрыть!

      – Спокойно, гражданин Киселев. От вскрытия ведь вы отказались? Вот ваша подпись.

      – Вашего вскрытия две недели ждать. А хоронить когда?

      – Значит, ничем помочь следствию вы не можете? Тогда идите, гражданин, и не мешайте работать. Когда будут новости, вам сообщат.

      Евгений Петрович вышел на улицу, прошел немного под дождем.

      – Сволочи! Сами нарочно со вскрытием тянут, чтобы родственники отказались, возиться не хотят.

      Он вспомнил, что так и не сказал следователю о телефонном звонке и как его отфутболили в женской консультации. Он повернул назад.

      – Ну, погоди, гнида очкастая! Через прокурора с тобой разговаривать будем!

      В среду Надежда позвонила Оле на работу и договорилась встретиться с ней на Горьковской перед вечерними занятиями в ЛИТМО.

      – Здравствуйте, Оля, простите, что отнимаю у вас время.

      Худенькая, незаметная девочка, с Маринкой ничего общего, а вот, дружили с первого класса.

      – Пойдемте в «Лотос», выпьем кофе, – предложила Надежда. – Скажите, – начала она, когда разместились за столиком, – вы часто с Мариной виделись?

      – Последнее время реже, а в этом месяце совсем не встречались.

      Так, значит, Марина не говорила ей ничего про беременность.

      – А на похоронах это все одноклассники