Серенада для шефа. Наталья Александрова

сестер, вот горе-то. А гроб так и не открыли. Что там смотреть, когда с седьмого этажа головой вниз на асфальт. Рассказывали, когда отец опознавать ездил, как увидел, так сразу в морге в обморок упал. А вон молодежь стоит толпой, одноклассники. Ребята по сторонам смотрят, девчонки кучкой. А одна, глядите-ка, плачет. Подружка, видно, близкая. Кажется, Олей зовут. Страшненькая такая девчушка, незаметная, одета скромно. Даже странно, что Маринка с ней дружила. Хотя, может быть, с такой-то она как раз и делилась. А с работы, кроме нашей лаборатории, никого, видно, не было там у Марины друзей. Начальник стоит в стороне без зонтика и без шапки. Хоть бы подошел, не выделялся, а то и так уже родственники косятся.

      В сапоге хлюпнуло. О, господи, когда же это кончится!

      Наконец все венки и цветы были уложены, народ потянулся к выходу. Надежда поравнялась с заплаканной Олей.

      – Оленька, извините меня, я с Марининой работы. Вы, я так понимаю, близкая ее подруга?

      – С первого класса, – всхлипнула Оля.

      – У меня к вам просьба. Я на этой неделе буду Маринины вещи разбирать, там остались какие-то мелочи, книжки, фотографии, мне к родителям как-то неудобно обращаться, может быть, я бы вам это передала? А вы потом сами решите, что родителям отдать, а что себе на память оставить. Вы работаете?

      – Работаю и учусь в ЛИТМО на вечернем.

      – Так я вам позвоню и встречу как-нибудь после работы. Давайте ваш телефон.

      Стеснительная Оля не смогла отказать.

      В пятницу до обеда обсуждали похороны. Полякова с Пелагеей, конечно, и на поминки потащились, перезнакомились со всеми родственниками и бог знает что там наболтали. Между прочим, рассказали, что отец к концу сильно опьянел, плакал, говорил о каком-то звонке из консультации в четверг вечером и что когда он в пятницу туда пошел выяснять, что там с Мариночкой было, они там с ним и разговаривать не стали: мы, мол, справок не даем. Так он этого так не оставит, в прокуратуру пойдет, если милиция не поможет, а дальше они ушли, потому что он совсем разбушевался.

      После обеда начальник вернулся из милиции. Подошел к Надеждиному столу, постоял, посмотрел на умиравшую от любопытства Полякову, пожал плечами и вышел. Надежда выждала три минуты, взяла грязную посуду, оставшуюся после одиннадцатичасового чая, и тоже вышла. Начальник стоял в коридоре у стенда «Наши достижения» и внимательно читал прошлогоднюю статью о научной организации труда.

      – Ну что, Сан Саныч? Как там дела?

      – Да ничего пока. Следователь спокойный, не въедливый. Вопросы задавал чисто формальные.

      – А насчет ссоры шестого числа?

      – Я рассказал все как было. Да, застал ее в кабинете, да, ругал, за дело. Я начальник, имею право.

      Из двери выглянула Полякова, посмотрела подозрительно.

      – Сан Саныч, возьмите мой телефон в журнале и, если будет необходимость, позвоните мне в выходные.

      – А вы – мне.

      Надо же, он, оказывается, улыбаться умеет!

      Полякова заглянула в туалет, остановилась у раковины.

      – Надь, ну что там в милиции?

      – Понятия не имею!

      – А что он сказал-то тебе?

      – Сказал, что