.

части дробят монолитное, некогда цельное.

      Важнее сегодня «ГУЛАГ» Александра Исаича,

      Нужнее сегодня тюремное, всё запредельное.

      Растут наши дети бескрылыми, серыми птицами.

      Цветной монитор заменяет им сполохи радуги.

      ЕГЭ, объегорив, на волю их пустит тупицами…

      Но только не всех, и лишь это немножечко радует.

      «На небоскрёбах, на избах села или хутора…»

      На небоскрёбах, на избах села или хутора,

      Словно скворечники, в ряд сплит-системы висят.

      Мир познают, в мониторы уставясь компьютера,

      И молодые, и те, кому под пятьдесят.

      Им ли грустить о эпохе, навеки утраченной?

      Разные разности ловятся в мутной воде.

      Книжные полки заполнены всякою всячиной.

      Книге не место уже в электронной среде.

      Я, как и все, с ноутбуком дружу и с мобилою.

      Принтер, гудя, в шесть секунд мой печатает стих.

      Я, как и все… но меня никакою вы силою

      Не оторвёте от книг, не заставите выбросить их.

      Книги, я видел, выносятся к мусорным ящикам:

      В стопке – стихи… переплёты оборваны книг.

      Стали ненужными доисторическим ящерам

      Запахи леса, рассвета восторженный миг…

      Ветер поднялся откуда-то с запада, с Одера.

      Дождь надвигался, всерьёз погромыхивал гром.

      Мокла у мусорки лирика Тютчева Фёдора,

      Плакала фраза, что Русь не понять и умом…

      Отрывок

      А еще знавал я К^*…

      В ту шальную непогоду

      Был он где-то сорока

      Трёх, пожалуй, лет от роду.

      Лучше бы таких не знать!

      Он пройдоха был отпетый.

      Что о нем могу сказать?

      Ибо с музыкою этой, —

      Трали-вали! – треть страны, —

      Мани-мани! – маршируя, —

      Балалайка три струны, —

      Знай живёт себе, жируя.

      Быстро поняла братва, —

      А пример дала столица, —

      Что пескарик и плотва

      Тоже вправе порезвиться.

      Ах, дела, дела, дела…

      Не точи, комарик, носа!

      Их обломовский диван —

      Риск и быстрые колеса.

      Кружит, кружит допоздна

      Над страною туча врана.

      Неприступна и грозна,

      Неподкупна их охрана.

      Сей оравою ведом,

      К^* к единой рвался цели.

      Зона и казённый дом —

      Он прошёл сии лицеи.

      Магадан ли, Воркута —

      Стены выстроены прочно.

      Жизнь его – лишь суета,

      Суета лишь – это точно.

      Там, где надо, тороват,

      Дань сбирал он, словно пчёлка.

      Даже сват ему не брат,

      А друзей – раз-два, обчёлся.

      Лёд нетающий – глаза

      И в разгар хмельного лета.

      Нелюбовью мстил он за…

      Именно, друзья, за это.

      Преуспев на ниве дел

      (Ха! Физические лица!),

      Без разбора всех он дер —

      жал в ежовых рукавицах.

      Кто ему так досадил?

      К