Четвертая стража ночи. Борис Гучков

дате красной! —

      Не противостоянье, а разбег

      Дарует Марсу и Земле злосчастной.

      И вот я узнаю из новостей

      (Америку мне открывает дама!):

      Земля во зле, достигнут пик страстей,

      И Марсу мы, как кролик для удава.

      Что говоришь ты, дама, не пойму.

      Зачем ты красным обернула тело?

      Так кто к кому стремится – мы к нему

      Или ему до нас какое дело?

      Но Марс зловещий до земной межи

      Добрался, знаю. Плоть его велика.

      Он, как в совокуплении мужик,

      Багров лицом, лишь не услышать крика.

      Он похотлив, воинствен, он больной.

      Густою охрой лик его намазан.

      Раз ничего не ново под луной,

      То ничего не ново и под Марсом.

      Всё то же, то. Но развращённей мы,

      Жесточе стали не с его ль подачи?

      Среди блаженной августовской тьмы

      На Марс гляжу я с дерева на даче.

      Опасен зал концертный и перрон,

      Но не постелишь каждому солому.

      Жестокий и бессмысленный террор

      Выводит неохотно нас из дому.

      Ты скоро в путь обратный повернёшь,

      Ещё ты на земном стоишь пороге.

      Возьми! Ты ни за что не заберёшь

      С собою наши беды и пороки.

      – Дай передышку, злобный пилигрим! —

      Тебе кричу с высокой старой груши.

      Мы всё-таки, я верю, исцелим

      Свои сердца и страждущие души.

      «Чеснока выламываю стрелки…»

      Чеснока выламываю стрелки,

      Отгоняю мошку-немчуру,

      А сосед опять готовить стейки

      На решётке взялся ввечеру.

      Сумеречно звёзды заморгали,

      Их мерцанью миллионы лет.

      Каждую субботу на мангале

      Полбарана жарит мой сосед…

      Вот беда, медведка наследила!

      Но намедни я прихлопнул двух…

      У ограды вроде Насреддина

      Жареного впитываю дух.

      Запах мяса стелется по даче,

      Он привязчив, словно мошкара…

      От греха пойду-ка я подальше —

      Вечерять и мне уже пора.

      «Поле сирое – в кустах…»

      Поле сирое – в кустах…

      За посадкой в трёх верстах

      Станция Крутая.

      На её всегдашний шум

      Утром к даче я спешу.

      Перепёлок стая

      Выпорхнула из-под ног

      И на северо-восток —

      К людям нет доверья! —

      Подалась, где у тернов

      Доглядит остатки снов

      И почистит перья.

      Там, в низине, где терны,

      Плодородные дерны,

      Под листвой – улитки.

      Я иду – знаком маршрут!

      Через двадцать пять минут

      Буду у калитки.

      Стоп, дорога! Вот опять

      Я набрёл на круг опят,

      Вон – другая стая…

      Не дойти мне до Крутой!

      Мне дорогою не той

      Вновь бродить, петляя…

      По грибы

      Охота, рифмоплетство,

      Рыбалка – это страсть.

      А по грибы сиротство —

      Особая