Осенний разговор. Сергей Таск

Париже ль – ясный день,

      и дай нам бог ненастье в Подмосковье.

      «Потрескивал ледок, поблескивал репейник…»

      Потрескивал ледок,

      поблескивал репейник.

      Мне шел осьмой годок,

      я был большой затейник.

      С седьмого этажа

      крючком я не однажды

      выуживал, дрожа,

      береты честных граждан.

      Как в лужи мы карбид

      им под ноги роняли!

      «Догоним – будешь бит».

      Так ведь не догоняли.

      Сменялись короли,

      и выбивались стекла,

      а годы… годы шли,

      и детство блёкло, блёкло.

      И вот, очнувшись вдруг,

      осознаешь с испугом:

      всё так же тесен круг,

      но ты уже за кругом.

      Трещит себе ледок,

      блестит себе репейник…

      Сынку осьмой годой,

      большой растет затейник.

      «С асфальта как с гуся вода…»

      Как легко быть счастливым… всего-то и надо,

      чтоб сосулька – бабах! – оторвалась от портика,

      чтобы вспомнилось слово «хламидомонада»,

      и еще лист бумаги – набрасывать чертиков.

      Как легко быть счастливым… всего-то и надо,

      чтоб старушка старушке сказала «Ты поняла?»,

      чтоб сосед за стеной хохотал до упаду,

      чтоб ворона кого-то опять проворонила.

      Ах, легко быть счастливым… всего-то и надо,

      что сгореть чудотворною свечкою заживо.

      И – земли пятачок, отделенный оградой

      от бескрайней земли, по которой ты хаживал.

      «С асфальта как с гуся вода…»

      С асфальта как с гуся вода,

      в потёках стена.

      Ну вот и весна, господа!

      Ну вот и весна!

      Не будет, поверьте, мадам,

      большого греха,

      Верни вы сейчас соболям

      собольи меха.

      За вами, смотрите, как встарь,

      юнцы косяком.

      Давай, гимназисточка, шпарь

      теперь босиком!

      Какая же, право, теплынь,

      вот это апрель!

      Пьянящая эта полынь,

      и эта капель…

      И шумен опять Разгуляй:

      зонты, котелки…

      Держи, брат, целковый «на чай».

      А ну, рысаки!

      Ах, этот серебряный бег!

      Какая езда!

      На месяц? На годы? На век?

      Да нет, навсегда.

      «Свиданье с вечностью, от двух до четырех…»

      Свиданье с вечностью, от двух до четырех,

      в заветном уголке Серебряного бора,

      когда отшелестят на дачах разговоры

      и отзвенит в ушах дневной переполох.

      С природой выдохнуть и сделать новый вдох,

      и с легкостью, как тень, шагнув через заборы,

      незримо набежать на этот вечный город,

      где вечен и ты сам пребудешь, дай то бог.

      «Не дай то бог!» – кричу. Напрасно, мир оглох,

      и эхо слов моих ушло в земные поры.

      Так, значит, навсегда, согласно приговору?

      Как сосны,