Сердце Вербарии. Дмитрий Савельев

что нас под нож пускают, тогда что? «Подыхайте, это приказ»? А? А?!

      Ответа не последовало. Диз Криста поджала губы, упорно молчала и не двигалась. «Даже не дышит, кажется». Она напомнила Сейвену струну, живую, туго натянутую жилу, которую не то что теребить, но даже трогать было опасно. Лопнет и больно осечет. Но неожиданное терпение еще сильней распаляло Крайтера. С каждым словом его речь грубела, преисполнялась яростью и возвышалась так, что доларги с соседних рядов начинали с опаской коситься на него.

      – Мы вам что, куча говна?! Где захотел, там и насрал?! У-у вас не осталось никаких идеалов! Вы, ларги, – жалкое подобие основ. Продали честь, а теперь еще и гордитесь этим!

      – Крайтер.

      – Не вмешивайся, Сейв!

      – Крайтер.

      – Я сказал!..

      – Ты жалок.

      – Что?! – капитан группы В вскочил с места.

      – Если они и продали честь, то ты выставляешь ее напоказ, как в балагане.

      Комната онемела. Слова Сейвена, произнесенные негромко, услышали все. Комната ожидала взрыва. Но Крайтер вдруг засмеялся. Громко, искренне и долго. Потом он хлопнул Сейвена по плечу, сел на место и всю оставшуюся дорогу что-то весело насвистывал.

      ***

      Песчаный пляж вспарывал морскую гладь тупым и ржавым лезвием, окровляя воду каймой мелкого дна. Прочь от берега протянулось пять бесконечно длинных пирсов, у одного из которых – самого крайнего – пришвартовался гидроглиссер купола Бредби. С их сторны кораблей больше не имелось, зато противоположный край, выглядывающий из-за невысокой насыпи, пестрел разномастными судами. На причале суетились люди, двигалась техника, с баржей работал кран…

      Почему заказчик распорядился остановиться гидроглиссеру купола именно здесь, в запущенной части порта, Сейвен догадывался. «Чем меньше народу будет знать, тем лучше. По городу наверняка уже звонкий слух идет, мол, плывут! И наверняка цели визита настолько раздуты, что пойди отыщи, куда все это натянуть».

      Отряд сошел на берег и устремился к городу. Бетонную площадку, по которой они шли, занесло хрустящим песком, некоторые плитки на стыках шатались. Кое-где грудами ржавел металл, гнили ящики… Всё, даже самые тонкие разводы трещин, указывало на запустение этой части причала. «Портовый город – торгующий город. До войны наверняка места не хватало, а вот теперь… Двадцать фаз прошло, как Та война закончилась, но прежней торговли до сих пор нет. Оно и понятно. С кем торговать? С Гелионией? Все равно что самому себе продавать». Шествие уперлось в железобетонную дамбу, немного продвинулось вправо, вдоль укрепления, и взобралось по широкой крутой лестнице.

      Город был стар, но чист и опрятен. Высокие, нависающие утесами трех-четырехэтажные дома смотрели на мощенные булыжником узкие улицы светлыми не запыленными окнами. На верхних этажах дома соединялись меж собой коваными мостиками, и жители передвигались от дома к дому, от улицы к улице, не спускаясь на землю. Под черепичными крышами тянулись тротуары, по которым прохаживались горожане, роняющие осторожные взгляды вниз, на идущих по почти безлюдной мостовой доларгов.

      Едва