Моя шоколадная беби. Ольга Степнова

лицо, даже попу.

      «Придет Сытов, пожалеет», – подумала она и тут увидела Сытова со спины.

      С каким-то чемоданом он уже подходил к машине. Сытова нагонял страшный мужик с головой, похожей на огромную, голую шишку. В руках у мужика было... Эта штука, из которой по телеку...

      – А-а-а! – истошно закричала Кэт, и в нечеловечески длинном прыжке к Сытову налетела на выстрел.

      Сытов услышал не выстрел. Он услышал, как кричит Кэт, и ринулся на крик. Она, согнувшись пополам, приземлилась на бок. Лобастый, отбросив обрез, кинулся бежать. Сытов оторвал ее руки от живота, ощутив под ладонями кровавое месиво.

      – Сейчас, Кэт, – он содрал куртку, потом рубашку, стал перевязывать ей живот, отрывая от сорочки длинные лоскуты. Она морщилась как ребенок от боли.

      – Все, Сытов, не надо, – попросила она, закрывая глаза.

      Сытов почувствовал дикий, животный страх. Первый раз в жизни.

      – Кэт! – заорал он. Она спокойно открыла глаза. – Не умирай, бэби, – тихо попросил Сытов и заплакал.

      – А я думала, ты не умеешь плакать, – улыбнулась Кэт и улетела в небытие.

* * *

      «... да был ли клад-то?»

      Сытов сидел в грязи и держал на руках Кэт.

      «... погнался за химерой».

      Сытов прижался к Кэт лицом.

      « ... а может, „родственник“ был родственником, а домик с крестиком – наивным бабкиным рисунком?»

      Он встал и понес Кэт к машине.

      «... теперь всем станет известно о его связи с темнокожей детдомовской девочкой, завистливые коллеги начнут смаковать подробности его провинциального приключения, обсуждать степень его вины».

      Он остановился и попытался нащупать у нее пульс.

      – Она все равно умерла, – громко сказал Сытов самому себе. – Она умерла, а мне еще жить да жить.

      Он опустил Кэт на холодную землю.

      – Извини, бэби, – прошептал он и побежал к машине. На пути ему попался чемодан, который он прихватил из вагончика. Он отчаянно пнул его, тот раскрылся, и из убогого чрева вывалились грязные рубашки, носки, еще какое-то тряпье и бутылки, много пустых бутылок.

* * *

      Сытов гнал машину. Гнал с космической скоростью. Он уверял себя, что хочет разбиться. Но его реакции были до автоматизма точны и безошибочны. Мыслей не было, чувств не было, и чтобы не сойти с ума он вслух начал петь, на ходу сочиняя стихи и музыку:

      – В стране апельсиновых грез

      Живет шоколадная бэби,

      Она затоскует до слез,

      Услышав про белых медведей.

      Не плачь, моя бэби,

      Я белых медведей

      К тебе приведу,

      Я белых медведей

      У ног своей бэби

      Навек приручу.

      И будет пасти моя бэби,

      Белое стадо медведей...

* * *

      На следующий день он вышел в эфир.

      Глава первая. Тринадцать лет спустя

      «К красному цвету

      очень подходит

      черный цвет.

      Она была в красном платье.

      Ей подошел брюнет».

Марат