Моя шоколадная беби. Ольга Степнова

ума по ее темному, сильному телу.

      – А ты ничего не путаешь?

      – Катерина Ивановна, если бы у нас появился высокий, черноволосый парень, даже в качестве сантехника или электрика, я бы заметила.

      – Да уж, ты бы заметила.

      – Что вы имеете в виду?

      – А ты – что?..

      – В мои обязанности входит знать всех сотрудников нашего агентства.

      – Ну вот, я то же самое и говорю!

      – Совещание собирать? – сухо осведомилась Алла и Катерина подумала, что она очень плохой начальник, раз секретарша позволяет себе такой тон.

      – К черту все совещания. Я ухожу в отпуск. И уезжаю в Египет.

      – А как же...

      – Я не отдыхала пять лет. У меня спайки в бронхах и плохие анализы.

      – А...

      – Вызови Верещагина, я передам ему дела.

      – Но...

      – И учти, я использую отпуск за все пять лет. Так что вы уж тут... притирайтесь.

      – Катерина Ивановна!

      – Креативным директором сможет быть даже кретин. Это тебе не бухгалтерия. Верещагин справится.

      – Генеральный вас не отпустит!

      Катерина расхохоталась. Она хохотала долго, не стесняясь показывать две идеальной формы подковы из белых ровных зубов.

      Ну вот, а Андрей Андреевич уверял ее, что про их отношения уже судачит все агентство. Но раз даже Алла, которая знает все и про всех, считает, что генеральный может ее не отпустить, значит, их конспиративным маневрам можно поставить пять.

      – Генеральный меня отпустит. Готовь заявление.

      Алла развернулась и чересчур прямой спиной дала понять, что не одобряет Катерину Ивановну за бабские капризы и непоследовательность.

* * *

      Генеральный, увидев заявление Катерины, схватился за голову.

      – Солнце! – заорал он. – Без ножа режешь! Какой отпуск?! Через неделю «Олдису» сдавать план рекламной кампании, нужно провести массу презентаций, какой отпуск, солнце?!

      – Я передам дела Верещагину, он справится. – Катерина присела на подоконник, задрала подол и стала рассматривать свою коленку.

      Андрей Андреевич приложил руку к тому месту, где по идее должно биться сердце, но у него начинался упругий, круглый живот. Морщась, он потер это место, и было непонятно, что его беспокоит: сердце или желудок. Он погримасничал вдоволь, изображая, как чужие капризы сводят его в могилу, потом подскочил к Катерине и одернул на ней подол. Коленка скрылась под красным шелком.

      – Верещагин – кретин и никудышный организатор! У него нет пространственного мышления, нет абстрактного мышления, у него нет вообще никакого мышления!

      – Хорошо, выдвигай свою кандидатуру! – Катерина подтянула подол к бедру и помахала ногой почти у его носа.

      – Ты!!! Ты, Солнце, незаменимый, талантливый креативщик! Ты умный организатор и отличный руководитель! – Он снова потер то ли сердце, то ли живот и занавесил Катеринину ногу, стараясь на нее не смотреть.

      – Ну, хорошо! – Катерина встала и потянулась, закинув руки над головой. – Ладно, Андрей Андреич, буду пахать, как негра!

      – Ну, Солнце! Хочешь, осенью, после ноябрьских праздников, отпущу тебя на два