Тридцать три ненастья. Татьяна Брыксина

постель, включить бра над головой и распахнуть не читанную раньше книжку. Хотя бы «Вор» Леонида Леонова. Жизнь продолжается!

      В конце ноября на базе писательской организации обком ВЛКСМ организовал встречу с французской делегацией. Денег выделили внатруску. Мы налепили бутерброды с килькой, отварили картошку, нанесли солёностей. Водкой запаслись по-русски. И вдруг, по закону подлости, над накрытыми столами зароилось облако мошки. Откуда она взялась – было не понять. Уселись, начали общаться. Кто-то из наших сказал, что в подвале Макеев играет в бильярд с ребятами. Мы давно не виделись, не созванивались. Душа заскулила, и я пошла пригласить его к нищему нашему пиршеству, дабы он мог поддержать собратьев словом и стихами.

      Василий отказался:

      – Я не пойду, не обижайся. И вообще… Недавно ко мне приезжал бывший тесть, он хороший человек, просил не пороть горячку, попробовать сохранить семью. Я принял решение, хочу остаться дома.

      – А я? Я ничего не значу?

      – Прости, но я внутренне освободился от тебя. Мне стало легче. Да и какая мы пара? Подумай сама. Все смеются: «Макеев Эверест покоряет».

      – Понятно-понятно! Только Эверест труднее покорить, чем податливые окрестные горушки. Эх ты, альпинист клеймёновский!

      Мы снова очень-очень-очень долго не виделись. И вдруг он однажды заявился в сопровождении целой бригады московских писателей, приехавших проводить в Волгограде литературный семинар для начинающих. Слегка выпивший, возбуждённый, заявил с порога:

      – Тáнюшка, я сказал ребятам, что у тебя бар ломится от выпивки. Примешь?

      Выпили всю водку и коньяк, сухое и креплёное, шампанское и кагор. В отупевшем уже состоянии, я спросила:

      – Осталась бутылка спирта. Будете?

      – Будем!!! – заорали гости.

      Почти уже под утро все, включая Макеева, пошли ловить транспорт до Волгограда. Наверное, уехали. Я сидела на кухне, уперев локти в колени, и думала: «Вот и всё! Хорошо ли тебе, девица? Хорошо ли тебе, красная? Не так ли себя чувствует жертва коллективного изнасилования? Ты-то, ты-то, дура, зачем позволяешь так с собой поступать?»

      Мне казалось, что я его люблю. Нет, не казалось, я была в этом уверена.

      «Улыбка фрески»

      Год 1982-й. Март.

      Василий подарил мне своё обручальное кольцо. Какой странный подарок! Зачем? Что он значит? Украсить им безымянный палец правой руки было бы верхом глупости. Надеть на левую руку – полная нелепость. Но ведь не кусочек же это золота! Наверняка он мучился сомнением, вспоминал, как отец перед близкой уже смертью выделил сыну «закляты́е» семейные деньги, чтобы он мог достойно жениться и стать счастливым домоседом. Кольцо не принесло Василию счастья, и он, достав золотинку из потайного места, принёс его мне.

      В счастливых от собственной щедрости глазах читалось доверие: не отказывайся! Береги, это же от моего отца!

      Я приняла кольцо, но на палец не надела.

      Мы сидели в кафе «Огонёк», взяв бутылку «Советского» шампанского.