Писец. История одного туриста. Платон Абсурдин

самом деле, Бивис. Руки-то у тебя какие-то… нежные. Сможешь ими работу делать?

      – У вас тоже руки не похожи на пезантские, – сказал я.

      Бандиты посмеялись.

      – А ну-ка дай кулак! – сказал здоровяк, перегнулся через стол и протянул мне свою руку.

      Я вложил свой кулак в его огромную ладонь. Он сжал кулак с такой силой, что от боли я едва не вскрикнул, но удержался и терпел, а все остальные наблюдали за мной.

      Через минуту-другую Том отпустил мою руку.

      – Пойдёт, – сказал он.

      Я выдохнул, все выпили, и я захмелел.

      Проснулся Сэндлер – стал что-то бормотать и требовать добавки, а я не смог с ним справиться и выпил ещё.

      – А теперь я представлю нашу скромную компанию, – сказал Хэнкс.

      Он показал на Тома.

      – Это «деревянный» Том. Почему «деревянный»? Потому, что ему всё ни по чём!

      – Да дурак он! Потому и «деревянный»! – вставил безногий.

      – Я сейчас тебе и руки поотрываю! – сказал Том.

      – Это калека Финч, – сказал Хэнкс. – Славный малый. Служил боцманом в королевском флоте. Там ему ноги-то канатом и срезало. Правда, Финч?

      Безногий кивнул и выпил.

      – Мы его в работу редко берём. Куда с ним, с калекой? Но как кучер он превосходен! Скоро будет работа для тебя, Финч.

      Калека засиял.

      – Без нас пропадёт. А это Джузи! Итальяшка.

      Хэнкс показал на носатого брюнета.

      – Меня зовут Джузеппе, – сказал итальянец.

      – Сбывает наши трофеи. Джузи, если опять такую хреновую цену будут за товар давать, посылай к долбаным чертям – найдём других барыг! Ты понял? Я шкурой за три пенса рисковать не намерен!

      – И не надо за три пенса. За тебя сто фунтов дают! – сказал Джузи.

      – Чего? Что ты мелешь?

      Джузеппе встал, взял какой-то лист бумаги и подошёл с ним к Хэнксу.

      – Смотри! Это я снял вчера у церкви, – сказал он.

      На плакате было написано, что разыскивается Хэнкс и его банда. За голову главаря обещали сотню фунтов, а за любого члена банды по двадцать. К тексту прилагался и портрет Хэнкса.

      – Это я? Разве у меня такой нос? И волосы у меня пока ещё есть! Уже и нарисовать не могут прилично! А вы по двадцатке в прейскуранте!

      – Нос похож, – сказал Том. – Но двадцать – это унизительно. Лично меня это унижает! Это потому что трупов почти нет!

      – Это МакКинли сдал, скотина! – заявил Финч. – Я всегда ему не доверял!

      – Ну хватит! – сказал Хэнкс. – О покойниках либо хорошо, либо ничего! Даже если покойник – МакКинли. Упокой, Господи, его душу!

      Главарь перекрестился, и я с ним.

      Хэнксу это понравилось и он налил нам ещё джина.

      – Дороти я тебе уже показывал. Мы с ней лет десять вместе. А это Тина-малолетка.

      Хэнкс показал на светловолосую девочку. Она молчала, смотрела на меня и жевала перепелиное крыло.

      – Говорит, что ей уже двадцать – мы ей не верим. Но зато кошелёк достанет у любого – и рта не успеешь раскрыть. Талант!

      Девочка не отрывалась от перепела и меня – я ей приглянулся,