Соловушка НКВД. Юрий Мишаткин

Можно пойти и с козырной, сказать, что в штаб прокрался агент Москвы, на такую приманку клюнет обязательно…»

      Скоблин знал, что Кутепов способен резко оборвать, обвинить в наушничестве, назвать доносчиком. Была и вторая опасность провалить операцию: начальник мог явиться с охраной.

      Со свечи на ладонь скатилась капля воска. Скоблин дунул на огонек и покинул храм, осенив себя крестным знамением, попросив у Бога помощи в неправедном деле.

      «Меня извиняет то, что подневолен, выполняю чужой приказ, неисполнение которого грозит карами. Будь на то моя воля, не ввязался в противное чести офицера и совести дело, мало того, воспротивился ему».

6

      Небольшой оркестрик играл не громко, впрочем, занятые разговорами посетители ресторана а-ля рюс не слушали музыкантов, и лишь Кутепова привлекло их исполнение.

      «Исполняют что-то знакомое, похожее на военный марш, но убей бог не вспомню что. Играют с душой…»

      Когда рядом со столиком вырос гвардейского роста официант, генерал нахмурился:

      «Выправка военная, по всему, служил в гвардии, нынче гнет спину перед пьянчугами. Такому не водку разливать, не с подносом носиться, а сходиться с врагом врукопашную, идти в штыковую атаку!..»

      Сидящий рядом Скоблин делал заказ, советуясь с женой и Лидией Кутеповой.

      «Меня не спрашивают, – продолжал размышлять генерал. – Впрочем, Лида знает, что непритязателен в еде…»

      Ресторан был полон – ни одного свободного столика.

      Юркие официанты, облаченные в косоворотки, подпоясанные кушаками, сновали с подносами. Стоило перед Кутеповым появиться тарелке с закуской, генерал улыбнулся.

      «Икра? Это лучше устриц. А водка, если верить этикетке, «Смирновская»… В штабе поперхнутся, увидя, как их начальник, постоянно отказывающийся от банкетов, сидит в накуренном ресторане».

      Дамы за столом болтали, точно не виделись вечность. Генералы лишь перебрасывались фразами:

      – Под «Смирновскую» прекрасно идут балык и селедочка.

      – А грибочки безвкусные, не то что наши маслята, подберезовики.

      Дамы между тем перемалывали косточки бывшей прима-балерине Александрийки, бывшей любовнице (точнее, содержанке) погибшего императора Матильде Кшесинской.

      «В курсе всех сплетен, – подумал Кутепов. – От жен ничего не скрыть… А певица после свадьбы мало изменилась, видимо, тщательно следит за собой, поддерживает форму. В памяти стерлось многое, но хорошо запомнилось утомительное «сидение» армии в окутанном раскаленным воздухом Галлиполи. Помню и все до одного бои, в коих участвовал, коими командовал, и победные, и пораженческие, последние запали крепче… И свадьбу Скоблина и певицы не забыл. Как посаженный отец произнес положенную речь… Почему поспешили стать под венец? Было совсем не до церковного обряда, началась эпидемия, пошли смерти, а они, точно неоперившиеся птенцы, забыли обо всем. В Турции будущее казалось зыбким, и дико было видеть среди всеобщего хаоса новобрачных со свечами в руках».

      Притронулся